В 1973 году «Новый порядок» провел шумную манифестацию против иммигрантов во Франции. Ле Пен запомнит эту тему — она-то и сделается через много лет его «коньком». Но еще больше он запомнит, что, как бы долго ни приходилось ждать, надо ждать и верить в судьбу: ведь именно эта манифестация, где неофашисты спровоцировали уличные столкновения, привела к роспуску «Нового порядка». Интересно, будь Ле Пен в ту пору депутатом Национального собрания, голосовал бы он за подобное решение? Наверняка нет. Не исключено, что он даже произнес бы взволнованную патриотическую речь в защиту «Нового порядка».
Ле Пен крепче забирает в свои руки «Национальный фронт» и в 1974 году выставляет свою кандидатуру в президенты. Увы, фиаско! — всего 0,74 процента «за»…
Вместо «Нового порядка» вскоре появляется «Партия новых сил» (ПНС). Здесь внимательно штудируют социобиологию и «новых правых», здесь не спешат отказаться от методов насилия. И когда одна из групп этой партии — группа Макса Фредриксена (ФАНЕ) организовала в Париже в 1979–1980 годах серию террористических актов, «Партия новых сил» их одобрила, а «Национальный фронт» осудил… Вот он, счастливый поворот в политической карьере Ле Пена! Конечно, его партия продолжает нагнетать страх — пугает коммунизмом, иностранцами, налогами, ростом преступности, но постепенно в общественном мнении ее репутация становится иной: уж «эти-то» не подложат бомбу.
В 1983 году в результате агрессивной шовинистической пропаганды против рабочих-иммигрантов «Национальный фронт» завоевал первый муниципалитет — в городе Дрё. Ле Пен снял с лица повязку, вставил стеклянный глаз и появился в родной коммуне в Бретани. Там завоевать муниципалитет не удалось (он оказался лишь пятым), но было ясно, что это начало, только начало. Он стал произносить речи, все больше речей. Обличал иностранцев, которые «отняли» у французов работу, места в школах, в больницах, на транспорте. «Национальный фронт» расклеивал по всей стране афишу: «Разыскивается Мохаммед Бен Зоби, алжирский гражданин, незаконно проживающий во Франции. Этот человек опасен. Он может убить, изнасиловать, украсть, ограбить и т. д. Чтобы найти его, незачем ходить далеко. Вокруг вас полтора миллиона таких, как он!» Цифры на плакате росли: два миллиона, три миллиона, четыре… Остановятся? Да. Эта цифра, по существу, отражает количество иммигрантов во Франции. Но если цифра остановилась, то язык — нет. Уже стали делить и самих французов — на тех, кто принадлежит просто к «нации», и тех, кто принадлежит к «нации-родине», поскольку прах их отцов «смешался с землей Франции». Значит, натурализованные французы первого поколения ставятся уже в один ряд с Мохаммедом Бен Зоби? Падение рождаемости в стране, забвение молодежью национальной культуры и истории, рост преступности, безразличие властей к терроризму, смешение рас, которое ведет к исчезновению французского народа как этноса, — вот о чем так горячо говорит Ле Пен. Расизм? Но он не приемлет такого обвинения: он-то ратует за Отечество!
Первой серьезной проверкой популярности этих идей стали выборы в Европейский парламент в июне 1984 года. «Национальный фронт» получил 11 процентов голосов французских избирателей, подтвердив этот успех и пять лет спустя, в июне 1989-го. За это время Франция дважды изменила свой избирательный закон — в первый раз это помогло «Национальному фронту» провести в парламент своих депутатов, но второй раз им пришлось уйти.