— Ди, ты что… Что-то случилось? Это из-за меня?
Девушка всхлипнула, падая на стул. Я обняла её, повернула к себе и увидела на шее царапины.
— Кто это тебя? Только не говори, что кошка. У тебя их нет.
Подруга нахмурилась.
— С Патрисией поцапалась.
Я помнила нашу однокурсницу. Мы не были близкими друзьями, но при встрече всегда здоровались. Насколько я помнила, Патрисия не была стервой.
— Что вы не поделили?
Диана молчала. А у меня внутри всё сжалось.
— Не молчи, Ди. Я ведь всё равно узнаю… Лучше от тебя.
И Шерро, опустив голову, стала рассказывать. Оказалось, после моего бесславного увольнения и попадания в «грязный список» все вдруг прозрели и поняли, какая я бездарная и неумелая. И репортажи у меня сырые и неактуальные, и тексты мои сплагиачены. И интервью я покупала за деньги или получала через постель.
— Я и не выдержала… — Диана нервно сжимала кулаки. — Дала ей по морде. Она мне. Ну и понеслось!.. Эта сучка судом грозила!.. Да я сама засужу её за клевету! Гадина кривоногая!
— Не надо, Диана, — я обняла подругу. — Не хочу, чтобы у тебя были проблемы из-за меня.
Мы замолчали. Да и о чём говорить? О том, как всё хреново? Я и так это знала. Тихо легла на кровать, отвернувшись к стене, и почти сразу почувствовала, как подружка гладит мои волосы.
— Не плачь, Софа!
Я и не заметила, что слёзы текут из глаз. Но после слов Дианы будто прорвало, заплакала ещё горше.
…
Из яркой звезды я превратилась в чёрную дыру, которую все обходили стороной. Коллеги и знакомые до этого заискивающе заглядывали мне в глаза, а сегодня проходили мимо, словно я пустое место. Второсортные операторы и монтажёры бросали презрительные взгляды, стоило оказаться рядом с ними. Репортёры и журналисты, с которыми мы постоянно пересекались, обмениваясь весёлыми шутками, теперь в упор не замечали меня. Один из них, пробегая мимо, больно толкнул в плечо и даже не обернулся, не говоря уже об извинениях.
Но это были ещё не все неприятности. Через недели три после случившегося мама пришла домой, чёрная как туча.
— Что случилось? — тихо спросила я.
— Сегодня Брайана вызывали в Тайную канцелярию.
Я сжала кулаки и затаила дыхание. Отчим не вмешивался в происходящее, но без разговоров давал деньги на детектива и на обследование в лечебницах. А сейчас, когда зацепили лично его…
— За что? — спросил Томас, присоединившийся к нам.
— За тебя, — мама посмотрела на меня.
И от её взгляда стало плохо.
— Мам…
Но она уже развернулась и ушла к себе. А я стояла посреди гостиной и не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Брат замер рядом, помолчал немного и неуклюже похлопал по спине.
— Не дрейфь, мышка. Что-нибудь придумаем!
И придумали…
На следующий день ко мне в комнату вошла мама.
— Фике… Скоро придёт папа.
— Зачем?
— Будет лучше, если ты пока поживёшь у него, — мама нервно теребила манжету платья.
— Ты гонишь меня? — спросила я напрямик. — Что ты? Нет, конечно, — мама замахала руками. — Это временно, пока всё не уляжется.
А я смотрела на неё и не могла поверить глазам.
— Мама, я — твоя дочь! У меня беда! Мне нужна помощь! Меня оболгали, подставили!..
— Я понимаю, но сейчас… Мы все переживаем… У Брайана проблемы, и мой рейтинг упал… — она порывисто обняла меня, целуя в лоб. — Тебе надо покинуть Виридию. Так будет лучше для всех, Фике!
— Для тебя! — я вырвалась из её рук. — Не для меня! Если я улечу в Фету, то косвенно признаю свою вину. А я не виновата!
Мама тоже сделала шаг назад и поправила платье.
— Улетай, Фике! Кому и что ты хочешь доказать?..
И махнула рукой, мол, и так всё понятно. Это был последний удар! Если даже собственная мать мне не верит, то что говорить о других?!
В горле застрял колючий комок, который никак не глотался. Я отвела взгляд и просипела:
— Выйди, пожалуйста. Мне нужно собраться.
— Фике!.. — Эмилин Хейли заломила руки с нарочитой мукой на лице.
Но взгляд…
— Выйди! — повторила я твёрже.
Мама с горестным всхлипом вышла за дверь.
А я стала собирать сумку. Делала это тихо, быстро. Но если бы вы знали, что творилось у меня в душе. Я не смогу это описать. Мне не было так плохо даже в квартире короля. Этот момент, когда меня бросила родная мать, я не забуду никогда. Вчера я думала, что хуже уже быть не может. Но сейчас мне было так плохо, что, наверное, окажись рядом яд или оружие, я бы лишила себя жизни. У меня буквально вырвали душу. Одной фразой. Мне было ТАК плохо, что я не могла даже плакать, мозг просто впал в какой-то ступор. Остались одни инстинкты. Я, как зомби, выполняла запрограммированные действия, не отдавая отчёт, что делаю.