— К чему вы мне это рассказываете?
Детектив внимательно посмотрел на меня.
— Я расспрашивал всех о вашем поведении: было ли что-то странное в словах, взглядах? Может, макияж броский, или вы анекдоты пошлые рассказывали?..
— Я не люблю пошлые анекдоты.
— Я знаю… В том-то и дело. У вас другие привычки, — и Мацнев повернулся ко мне всем корпусом. — Во время разговора с Камбером, волнуясь, вы перехватывали рукой волосы и перебрасывали их через плечо. Вы подписывали договор о покупке автолёта левой рукой, не потому что левша, а потому что вам так нравится, ведь левша — ваш отец. Вы, заказав десерт в ресторане, не ели ягоды на пирожном, потому что не любите, когда на них крем…
Я вытаращилась на мужчину. Он вздохнул и покачал головой.
— В этом деле слишком много мелочей, указывающих на вас, София! Я пересмотрел часы вашего домашнего видео и ваши репортажи. Сравнивал их с теми записями, которые удалось получить у ткачей… Лично я не сомневаюсь, что это были вы!
Детектив ушёл, а я стояла у калитки, не в силах поверить, что всё случившееся — моя вина. Что я сама погубила собственную жизнь. Но зачем и как?! И почему я этого не помню?! Обида? Месть? Не думаю. Я никогда не хотела навредить Авизару, даже злясь на него за будущий брак с принцессой Орестой… Автолёт? Да я о том «Кайрусе» и не вспоминала после Междумирья!.. Тогда зачем?!
Обернувшись, заметила на ступеньках отца. Не знаю, как давно он вышел и что успел услышать. Судя по нахмуренным бровям, много.
— Может, сходить к лекарям? — отец сунул руки в карманы. — Иногда амнезия становится следствием болезни или травмы…
— Папа, — перебила я его. — Я два раза проходила полное обследование в лучших лечебницах Виридии. Я здорова.
— Но должна же быть причина у твоей амнезии!
— Должна.
Отец вдруг оживился.
— А если это проклятие?
— Меня проверяли на магическое воздействие.
— А может это новое проклятие? Или, наоборот, из Изначальных. Может, мы просто не то ищем?..
Значит, папа услышал историю, рассказанную Мацневым. Я пожала плечами.
— Возможно.
— Давай проверим! Что мы теряем, в конце концов?!
И снова я загорелась надеждой. И снова меня ждало разочарование. В местном ковене нас выслушали, задали вопросы, поколдовали и наконец главный маг сказал:
— Во-первых, никакого долгосрочного проклятия мы не нашли. Во-вторых, прошло много времени. Месяц — достаточный срок, чтобы убрать следы, если было заклинание быстрого действия. И в-третьих, в Виридии вы проверялись у магистра Петкова и у магистра Стойчева. Это сильные маги и специалисты высокого уровня. Если бы на вас воздействовали заклинаниями, они обнаружили бы след.
— А моя память?
Глава ковена грустно улыбнулся.
— Порой наш разум выдаёт чудеса похлеще архимагов. Так что ждите. Однажды вы всё вспомните.
Когда?!
Николя Труаль с сочувствием смотрел на меня.
— Сама, значит? И зачем — не знаешь?.. Ну-ну! — он перевёл взгляд на моего отца. — А если это Белые волки? Они же менталисты? Для сильных оборотней провернуть такую штуку с Софи не составит большого труда.
Кристиан Арно тяжело вздохнул:
— Николя, когда ты в последний раз видел Белого волка в Аврее и особенно в Виридии?.. Да ткачи бы его на части разобрали ещё на границе!
Тут я была согласна с папой. Я Белых волков вживую вообще ни разу не видела. Да и других оборотней встречала в основном за пределами Авреи-Десетры. В соседней Ласанге, например, где зверолюди составляли треть населения, заселив южную степь. У нас они не жили, разве что далеко-далеко на севере обосновалась небольшая волчья стая. Но они не покидали свои льды никогда. И люди не пересекали невидимую границу в вечных снегах. Не спрашивайте почему! Мне сейчас не до противостояния магов и оборотней, своих забот выше крыши!.. Так что идея с ментальным вторжением Белых волков была такая же бредовая, как и идея с сестрой-близнецом.
Пока мужчины спорили, я прислушалась к себе и ничего не почувствовала: ни боли, ни разочарования. Какое-то чёрное безразличие и апатия. Наверное, я подсознательно была готова к тому, что никакого проклятия на мне нет. Надежда на это изначально была слабая.
— Софи… — ко мне подошёл отец.
Я через силу улыбнулась ему.
— Ничего, пап. Что-нибудь придумаем.
— Конечно, детка.
И я продолжала ходить на работу, что-то делала в доме, гуляла на улице, но всё это без вкуса, без желания. В телестудии машинально отвечала коллегам, когда они подходили, но даже толком не понимала, о чём меня спрашивают. Надежда на детектива, на то, что он сможет докопаться до правды, была для меня как ряд фонарей в туннеле. И я шла вперёд, ориентируясь на него и стараясь быстрее выбраться. А теперь эти фонари погасли, и я снова оказалась во тьме, не зная, куда идти дальше и кого просить о помощи. И как вообще мне можно помочь?..