Ладно. Ну, если вам так хочется, можете взглянуть. Нет, нет. Одеваться вам незачем, у нас не простужаются. Про сквозняк больничный вам так сказали, ради шутки, а вы и поверили, а поверив, даже почувствовали. Соматика. Одежду сложите аккуратно и положите в этот контейнер. Вот вам справка со штампом. А это в качестве сувенира ад хонорэс про мэмориа гирька с выгравированной надписью „А. О. Э.“.
Что значит „общество“? У нас не „общество“. И не „акционерное“. Про свои общества вы лучше забудьте. И про свою ограниченную ответственность. То есть безграничную безответственность. Нет, не „объединенные“ и не „арабские“. Надпись читается очень просто: „Андропине офелейя экатон“. Неужели непонятно? И оставьте свои дешевые ассоциации при себе. Справку покажите кому следует в следующей комнате, а гирьку храните на память. Хотя какая уж тут память… Сит вениа вэрбо, с памятью у вас, как и со временем: полный провал. Пробел. Прокол. Или скорее перекос. Вы ведь помните не то, что вам говорят, а то, что вы себе сами повторяете.
А повторяете вы себе то, что хотели бы от других услышать, но других вы все равно никогда не слышите, так как никогда не слушаете, даже когда другие что-то пытаются высказать. Хотя когда понимаешь, что именно другие пытаются высказать, то слушать это просто не…
То есть…
Ну, в общем…
Тьфу, с вами тут совсем запутаешься!
Короче говоря, все ваше время уходит на перекошенные воспоминания о том, чего не было. Косая память о небытии. Это не амнезия и не склероз. Назовем это аберрацией слуховой ориентации вследствие глубокого родового аффекта или хроническим искажением восприятия так называемой объективной действительности (это вы сами так ее назвали) в результате, допустим, чрезмерного увлечения сентиментальными телесериалами. Ах либрис, либрис… Ах, утраченное время. Ах вы, грезы мои, грезы, грезы новые мои…
Все склонны мечтать, у многих фантазирование превращается в перманентную конфабуляцию, а у некоторых — в патологическую мифоманию. Но время мифическое гниет и смердит ничуть не хуже, чем время реальное, так сказать, объективно реализованное. В этой связи особенно смешны заявления ученых, согласно которым времена бывают разные и в силу этих различий продукты интеллектуальной и духовной деятельности человеческой популяции также различны, всерьез полагают, что эти различия могут обуславливать качество и количество сгнившего времени. Но теперь, благодаря ’патафизике и, в частности, единственному, да и то незавершенному трактату Глущенко (автор удавился шнурком, вытащенным из папки со своим делом, прямо в кабинете следователя, когда тот вышел по малой нужде), мы понимаем, что относительно гниения все времена хороши и плохи одинаково, все они гниют и смердят безотносительно. Безразлично. Так, время трансцендентального позитивизма смешивается со временем диалектического идеализма, время социалистического сюрреализма сливается со временем капиталистического гиперреализма: все времена канут в одну и ту же канализационную Лету. Да. Да-да. В Лету даодаизма, если угодно. Чтобы изготовить продукт интеллектуальной и духовной деятельности, годится любое время, а различие времен на хорошие и плохие, вонючие и ароматные подчеркивается теми, кто изготовить собственный продукт не способен ни в какое время, но пытается примазаться к чужой продукции, по возможности не замараться и выгодно предстать. Так сказать, нажиться. Первобытное общество, видите ли, для них „примитивно“, Средневековье „мрачно“…
А их неоварварская радикально меркантильная современность не примитивна, не мрачна? Ладно. Финис коронат опус. Вам сейчас по коридору направо. Вот опять не слушаете. По коридору направо, вам говорят. Давайте в темпе. И дверь прикройте плотнее».
Вы, стало быть, голый по пояс выходите из комнаты, плотно прикрываете дверь и оказываетесь в коридоре без дверей, который словно продолжает покинутое вами присутственное место и действительно заворачивает направо. Вы идете по коридору без дверей направо и вскоре утыкаетесь в дверь, ничем не отличающуюся от предыдущей. Вы стучитесь, открываете и входите.