Только на участке дополнительно к найденному ночью в сараях обнаружено было еще десять пистолетов-пулеметов, десять автоматов «УЗИ», десять автоматов «Хеклер и Кох» и около двух тысяч боевых патронов. Оружие хранилось вблизи изгороди, на самом высоком и сухом месте, в бетонированных и тщательно замаскированных тайниках.
Но это было еще не все.
Утром молодой человек, отбывающий гражданскую повинность, на очередном допросе упомянул, что господин Хольц незадолго до этого приобрел земельный участок на опушке леса, чуть выше туристской базы. С помощью металлических индикаторов эксперты обнаружили там еще восемь тайников. Взгляду открылись двадцать пять штурмовых винтово» Г-3, находящихся на вооружении НАТО, пять тысяч боевых патронов к ним, три килограмма взрывчатки, бикфордовы шнуры и взрыватели с часовым механизмом, двенадцать ручных гранат, зажигательные патроны, ракетницы с осветительными ракетами…
Советник Пуш дал репортерам десять минут, чтоб они во всех деталях могли сфотографировать этот роскошный арсенал. Затем двери автомобилей задвинулись и колонна тронулась в путь.
– А теперь я приглашаю вас следовать за мной, господа…
Двадцать журналистов расселись за столиками в кафе. Большинство сотрудничали в местных или окружных газетах. Из федеральных средств информации присутствовали представители центрального радиовещания, телевидения, одного информационного агентства, а также самой крупной в Центральной Европе бульварной газеты.
– Хольц сознался? – Это был первый вопрос, прозвучавший после того, как все полукругом заняли места вокруг двух шефов чрезвычайной комиссии.
– Нет.
– Но он должен был что-то сказать по поводу найденного оружия!
Пуш покачал головой.
– У нас имеется лишь короткое письменное заявление его адвокатов. В нем говорится, что господии Хольц периодически наблюдал за состоянием дел на земельном участке с лодочными сараями и вот уже несколько месяцев посещал купленный им участок на склоне горы. Факт наличия там оружия он объяснить не может.
– Вы думаете, это похоже на правду?
– Я не комментирую подобные моменты.
– Правда ли, что его зять является владельцем земельного участка на берегу?
– Этот момент я тоже не вправе комментировать!
– Вы уже беседовали с владельцем участка?
– Да. Он предъявил договор об аренде, из которого следует, что дортмундский гребной клуб «Викинг» взял этот участок в аренду на пять лет.
– А что это за гребной клуб?
– Это проверяется.
– Кто конкретно арендовал участок?
– Это тоже в настоящий момент проверяется. В любом случае мы можем сообщить, что подписавшиеся под контрактом лица в момент заключения ими контракта не числились в картотеке полиции.
– Каким образом получал владелец арендную плату?
– По почте. Деньги отправлялись с разных почтовых отделений.
– Не свидетельствует ли все это, что речь в данном случае идет о хорошо организованной банде неонацистов?
– Комментариев не будет.
– Но ведь верно, что Манфред Керн находился в угнанном «транзите»?
– Похоже на то. Но пока у нас нет весомых доказательств связи Керна с Хольцем.
– А сами вы в это верите?
Воцарилось неприятное молчание.
Пуш сверлил взглядом задавшего вопрос, Локамп с безразличием игрока в покер уставился в потолок.
В конце концов, их выручил представитель бульварной газеты.
– Что известно о других угонщиках?
– Личности пока не установлены.
– А убитый?
– То же самое. Зато известно, что он по меньшей мере один раз был в лодочном сарае.
– Вы идентифицировали другие отпечатки пальцев?
– Комментариев не будет!
– Послушайте, вы не имеете права пичкать нас полуправдой.
Пуш резко выпрямился, в упор взглянул на говорившего, потом произнес:
– Я не уполномочен распространять преждевременные выводы или гипотезы. Я придерживаюсь фактов.
– Но позавчера министр внутренних дел довольно быстро поделился своей гипотезой с общественностью.
– По этому вопросу я не вправе давать объяснения.
– Но ведь в данном случае речь идет не о левых, а о нацистах?
Пуш пожал плечами.
– У господина Хольца имелись нацистские сувениры и пластинки с речами Гитлера. Вы можете делать свои выводы, я буду делать свои…
В помещение вошел Херцог и протиснулся между столами вперед. В руках он держал записку, которую протянул Пушу. Тот дважды прочитал ее и удовлетворенно кивнул.
– Господа, – заявил он затем, – господин Хольц сообщил нам, что даст свои показания в присутствии нескольких адвокатов. Допрос состоится завтра. Полагаю, федеральная адвокатура немедленно предоставит в наше распоряжение несколько своих сотрудников.
– А вы не отправите господина Хольца в Карлсруэ?
Взгляд Пуша выразил удивление.
– Разве в Зосте его охраняют недостаточно хорошо?
59
Эльфрида Шу, как обычно, вернулась домой в шестом часу. Она отворила входную дверь и, не включая в коридоре света, втащила в квартиру четыре тяжелые сумки с покупками. Затем ногой захлопнула дверь и направилась в кухню. Но тут нога ее наткнулась на большой, мягкий предмет, лежавший прямо посреди дороги. Она споткнулась, один пакет выскользнул у нее из рук, зазвенело стекло.
– Линда!
Прошло несколько секунд, прежде чем Линда открыла дверь своей комнаты:
– Да, мамочка…
– Сколько раз я говорила тебе, чтоб ты не бросала спои тряпки в коридоре? Быстро убери сумку и распакуй вещи!
Линда без всякого желания взяла несколько вешалок и потащила рюкзак в комнату. Подумав, она решила распаковать его сразу же.
Тут же в дверь полетело грязное белье. Несколько пуловеров и запасные джинсы приземлились на кровать, две пары туфель грохнулись о дверь шкафа.
И тут Линда увидела фотоаппарат.
Она сняла кожаный футляр и проверила на крошечной шкале количество отснятых кадров. Осталось только три. Она перемотала пленку и открыла крышку. Маленькую черную кассету она сунула в сумочку, выбежала в коридор и стала натягивать куртку.
– А теперь куда ты собралась?
– Я только отнесу пленку. Там должен быть Илмаз. Стефи захочется получить карточки.
60
Ранним утром в четверг гауптвахмистр Котткэмпер вместе с двумя товарищами заступил на дежурство в караульном помещении следственной полицейской тюрьмы в Зосте.
– Доброе утро. Что нового?
Заспанный после ночного дежурства полицейский помотал головой.
– Двое пьяных и один бездомный. Камеры первая, вторая и третья.
– А наци?
– В самой дальней. Сегодня его переводят в Хамм.
Котткэмпер расписался в книге приема дежурств. Затем нажал центральный включатель, от которого свет зажигался сразу во всех камерах.
– Ну, теперь посмотрим…
Он вышел в небольшой коридор и кулаком постучал в первую дверь:
– Давай, поднимайся!
Со скрежетом повернулся ключ в замке, со скрежетом отодвинулся засов:
– Ну-ка, выматывайся. Получи на входе свои шмотки и уплати за ночлег. И поживее!
Та же процедура повторилась еще дважды. Недоспавшие, с тяжелой головой, но наполовину уже протрезвевшие задержанные показались в коридоре и тяжело поплелись в караулку. Там им вернут шнурки, ремни, документы.
Котткэмпер остановился у камеры самого знаменитого на сегодняшний день заключенного: «Бильд» поместила вчера его фотографию о небольшой заметкой на третьей полосе. Вахмистру было ужасно интересно, как выглядит этот человек в натуре.
– Эй, пора подниматься, господин…
Слова застряли у него в горле. Рядом со слегка приоткрытым зарешеченным окном висела веревка, привязанная, должно быть, к перекладине решетки снаружи. На другом конце веревки была петля. Петля сжимала человеческую шею.