— Так даже лучше, — с добродушной улыбкой ответил бывший морпех, — печени моей вся эта беготня не больно-то и по нраву пришлась.
— Вот и договорились.
Боровский вышел во двор, где уже замерли в строю полицейские. И судя по тому, что командиры подразделений смогли собрать прибывших подчиненных под своей командой, с настроем у стражей закона не так уж и плохо.
Ч-черт! Девчата! Как же он не подумал о том, чтобы Матвеич оговорил, что им сюда лезть не следует. Но теперь уже поздно. Сейчас он предпочтет увести их с собой, чем отправлять домой по опасным городским улицам. Оставить здесь?
Признаться, он не сомневался в том, что тут все будет кончено. Вот стоит только террористам прознать о засевших полицейских, как их начнут обкладывать. Это сейчас об этом месте пока не знают. А может и знают, просто понятия не имеют, что начальник отдела сморозил такую глупость, как распустил людей по домам, с оружием на руках.
— Товарищи, — повысив голос, заговорил Боровский, едва приняв доклад начальника штаба. — Отдел вневедомственной охраны, захвачен террористами. Городской отдел еще держится. У нас нет боевого опыта, недостаточно боеприпасов и нет сил, для того, чтобы навести порядок на улицах нашего города. Но это наш город! Единственное, что мы еще можем, это прорваться к нашему отделу, усилить собой его оборону. И стоять! Стоять насмерть, оттягивая на себя как можно большие силы боевиков! Здесь остаются пять участковых, и доброволец Рязанцев. Остальные выдвигаются к отделу. Идем кратчайшим путем. Маршрут всем хорошо известен. Передовым дозором движется первый взвод ППС. Сколько их, Долгих?
— В наличии двенадцать человек, — откликнулся командир роты.
— Кто старший?
— Капитан Комаров.
— А? Что? — Вдруг послышался заполошный бабий вскрик Комарова. — Вы что, с ума сошли!? Куда идти!? Туда!? Да нам надо… Мы должны следить за общественным порядком и соблюдением законности. Воров ловить, и пресекать правонарушения. А это… Это… Пусть военные разбираются с этим дерьмом!
Капитан вывалился из строя, и стоял перед сослуживцами потрясая автоматом, зажатым в правой руке. Впрочем, вряд ли он сейчас отдавал себе отчет в том, что в его руках оружие. Он вообще, мало соображал.
Признаться, у Боровского не было ни капли сомнений в том, что вчера Комаров банально струсил. Разбирательство конечно еще не закончено. Но… По сути… Не испугался ли сам Боровский менее получаса назад, оказавшись под огнем? Но ведь сумел взять себя в руки, и ответить от всей широкой души. У Комарова же, положа руку на сердце, банально не было времени прийти в себя. Все произошло слишком стремительно.
Как там говорил Васков из повести «А зори здесь тихие» — в первом бою, это не трусость, а растерянность, трусость она во втором бою видна. Вроде, как-то так. Вот только если вчера, это была растерянность, то сейчас… Еще немного, и может начаться самая натуральная паника. И первыми ее подхватит готовый сорваться в истерике женский контингент.
Выстрел прозвучал совершенно внезапно, стеганув плетью по нервам. Комаров лихо мотнул головой, и выметнув мозги, с глухим стуком упал на асфальт.
— Мы давали присягу защищать этот город! — Громко заговорил Боровский, сжимающий в руке свой «Бердыш». — И каждый из вас выполнит свой долг до конца. До самого, мать его, что ни на есть. Как бы это ни было мучительно и страшно. Но можно соскочить и по легкому. Желающие есть? — Ткнув пистолетом в сторону бездыханного тела, поинтересовался подполковник. — Нет? Тогда продолжим. Ракитин.
— Я! — Тут же отозвался капитан из штаба.
— Командир головного дозора. Забирай первый взвод и вперед.
— Есть!
— Оружие зарядить.
Вторя его словам, послышались звуки передергиваемых затворов. Причем, приводили к бою далеко не только автоматы. Практически все, не забыли и о штатных «Ярыгиных», оружии более привычном и знакомом.
Первый взвод, в сильно урезанном составе, просеменил мимо строя, в сторону выхода со двора, между двумя многоэтажками. Боровскому бросился в глаза один из полицейских. Лицо бледное. Губы сжаты в тонкую линию. Весь вид выражает страх и мрачную решимость. Паренек пробежал мимо подполковника, и истово обмахнулся крестом.
Многие в строю так же начали креститься. Два татарина, беззвучно вознесли короткую молитву, окончив ее ритуальным омовением. И та же мрачная решимость во всем облике.
Маленькая девчушка из секретариата, в погонах старшего лейтенанта, испуганно шмыгнула носом, и непроизвольно прижалась к рослому, и уже успевшему заплыть жирком дпэснику. Тот приобнял ее за плечи, потряс подбадривая, и задорно подмигнул. Получилось не очень. Но ей хватило. На губах заиграла смущенная и робкая улыбка, полная надежды. Никаких сомнений, теперь она будет держаться за ним, как привязанная.