Семен Яковлевич спал, измученный мозг требовал отключения от реальности. На кольце царя Соломона была надпись: «ВСЕ ПРОХОДИТ», прошло и время блаженного сна Семена Яковлевича. Он проснулся, не чувствуя онемевших рук, положив голову на которые, проспал почти четыре часа. Часы у него никто не снял, шнурки тоже были на месте, это расходилось с его познаниями о быте следственного изолятора, почерпнутые из рассказов младшего брата. Семен Яковлевич размял затекшие руки, прекратился гул в голове. От соседней стены доносились какие-то звуки, он прислушался, но услышанное его не обрадовало. Там, за стеной, явно кого-то пытали и крики несчастного проникали даже сквозь каменные стены! Внезапно крик, полный боли, оборвался на самой высокой ноте, потом, вероятно, открылась дверь и раздался крик, явно принадлежащий его сегодняшнему мучителю. – Стас, быстро лепилу 20 сюда, что-то я с Куракиным перестарался, упорный зверь! Но ничего, дожмем! Чижов подписал, Павлов подписал, Браверманн готов подписать, думаю сегодня подпишет. Вот что, Стас, готовь двойника Куракина, надоело мне его уговаривать. Ну где лепила? А, вижу, идет! Давай быстро сюда, потрудись основательно, дружок, мне этот парень завтра нужен живым и здоровым! Устал как собака, сейчас бы поспать, да некогда, Браверманн заждался, наверное, – голос стих, было слышно, как выносят из соседнего помещения тело несчастного Куракина. Семену Яковлевичу стало все ясно. Всех перечисленных, и Куракина и Павлова и Чижова Семен Яковлевич хорошо знал, это были владельцы таких же небольших банков, как и «Намбо-банк». Вне всякого сомнения, шел грубый рейдерский захват целой группы мелких банков. Как ни удивительно, но ситуация радовала Семена Яковлевича, ведь из неё просматривался прямой и широкий, словно автострада М – 11, выход! Ему, Семёну Яковлевичу нужно только правильно сыграть, и все, что ему нужно его сегодняшний мучитель сам принесет на блюде. Судя по подслушанной реплике, ни Павлова, ни Чижова убивать никто не собирается, налётчики уверены в своей безопасности и ненужных жертв не хотят. Куракин, ну Куракин, похоже сам виноват, подписал бы все и жил бы себе спокойно! Ему же, Семену Яковлевичу, надо чуть-чуть поторговаться, чтобы не разозлить этого страшного человека, но и сразу все отдавать нельзя, заподозрит подвох. Упираться надо на безопасности родственников, сына сразу освобождаете, и он улетает за границу, я передаю дела в банке вашим представителям, а Амон Яковлевич остается в залоге. Когда я все подпишу, останется одна формальность, в уставе банка записано, что его председателя Браверманна Семена Яковлевича можно лишить должности и права подписи только на основании его личного заявления, независимо от размера его доли в капитале банка. И это заявление Семен Яковлевич подпишет только в аэропорту любого европейского города. А при передаче заявления тонко намекнет, насколько опасен и неуправляем его младший брат для всех, а там как решат! Сам Семен Яковлевич с сыном забьются в какую ни будь комфортабельную щель и будут наблюдать, как к рейдерам придут суровые мужчины, поинтересоваться, где же их алмазы! От этих мыслей настроение Семена Яковлевича явно улучшилось, настолько, что захотелось пожелать самому себе съесть лимон! Сам себе он представлялся сейчас ловким и находчивым кроликом, который упрашивает своего врага делать с ним что угодно, только в терновый куст не бросать! Он, словно гроссмейстер, все просчитал на много ходов вперед и с нетерпением ждал начала партии! Эх, знал бы Семен Яковлевич, кто на самом деле в этой партии гроссмейстер! Валу сидел у монитора и наблюдал за Семеном Яковлевичем. Вот Семен Яковлевич услышал крики истязуемого, вот услышал монолог в коридоре, вот обдумал ситуацию, вот спланировал торг, вот ждет, уверенный в том, что всех обхитрит. Ну что же, решил Валу, пожалуй, клиент созрел, пора идти работать. Валу взглянул на себя в зеркало. На него смотрел уставший в конце рабочего дня бюрократ, у которого море работы. Пиджак давно снят, узел галстука ослаблен и чуть сбит набок, белая, когда-то, рубашка уже не свежа, рукава закатаны по локоть, на голове непонятная конструкция взамен аккуратного утреннего пробора и, наконец, как вишенка на торте, несколько алых пятнышек на рубашке! Валу остался доволен увиденным и решительно шагнул вперед.
- Здравствуйте, Семен Яковлевич! Прошу извинить за долгое ожидание, очень, очень много работы! Это Вам хорошо, Вы сам себе хозяин, сказал с утра, что буду только завтра, никто и полслова не сказал! Завидую, искренне завидую! А у меня начальство, черт бы его побрал, требует каждый день творить чудеса! – Валу изобразил добродушную улыбку людоеда и продолжил. – Так, на чем мы с Вами остановились?