Казалось, что рядовая, по сути, смена режима в бывшей колонии французам удалась. Хунта быстро передала власть гражданским: обязанности президента стал исполнять председатель парламента Дионкунда Траоре , а захватившие север страны туареги заявили, что не будут вмешиваться во внутренние дела «соседнего государства». «Мы не ставим своей целью выходить за границы Азавада (самопровозглашенного государства туарегов, созданного в Северной Мали. — “ Эксперт” ). Мы не хотим создавать проблемы правительству Мали и еще меньше — создавать проблемы южным районам», — говорилось в их заявлении. Кроме того, туареги согласились отдать французам концессии на разработку урановых месторождений в Азаваде. Однако проблема была в том, что уже через несколько месяцев территорию Азавада контролировали не они, а исламисты.
В плохие руки
На севере Мали против правительственных войск воевали не только туареги, но и местные исламисты, а также часть представителей «зеленого интернационала» из Ливии, которая после свержения Каддафи не отправилась в Сирию. Пока эти две силы совместно сражались против малийской армии, между собой они особо не конфликтовали. Однако после победы все изменилось. Если MNLA выступало за создание на севере Мали светского государства, то исламисты радели за халифат с законами шариата. 26 мая 2012 года туареги заключили официальное соглашение о перемирии с исламистами, однако уже через пару дней это соглашение было разорвано. В начавшейся междоусобной войне исламистам удалось одержать верх и потеснить MNLA, после чего они не только ввели шариат на севере (включая отрубание рук за кражу мотоцикла и побивание камнями молодых пар за секс до брака), но и — летом 2012 года — отправились покорять юг. Их действия оказались настолько успешными, что уже в сентябре официальное правительство Мали обратилось за помощью к ООН.
Возглавивший Мали Дионкунда Траоре готов принять любую помощь
Фото: EPA
Нельзя сказать, что попадание Мали (или даже северной ее части) под власть исламистов абсолютно не соответствовало интересам Запада и соседних с Мали государств. Прежде всего в Брюсселе и Вашингтоне были против перехода под контроль исламистов урановых рудников, а также путей транзита латиноамериканского кокаина (есть сведения, что ежегодно до 50–60 тонн этого порошка разгружается в западноафриканских портах и аэродромах, а затем через пустыню идет в Европу). «Вся Западная Африка превратилась в зону транзита. Нет никакой береговой охраны, нет серьезной системы радаров. Это места, которые никем не контролируются. Черная дыра», — возмущается Филипп Хейл , начальник отдела воздушного и берегового контроля бюро Африканского командования Вооруженных сил США (AFRICOM). Кроме того, в Париже хотели избежать распространения исламистской заразы на соседние африканские государства, где у Франции также есть серьезные экономические интересы. Наконец, Запад в принципе выступает против создания в Мали (да и в любой другой интересной ему стране третьего мира) исламского государства. Ведь опыт Афганистана и Сомали показал, что в отсутствие государственности и легитимных общенациональных институтов исламский проект с не нуждающимся в легитимизации шариатом может оказаться весьма успешным с точки зрения наведения порядка в обществе. И тем самым он фактически становится серьезным конкурентом для либерально-демократического проекта, который Запад хочет навязать бывшим колониям.