Смешавшиеся квоты
Система этнических квот в Дагестане последний раз громко дала о себе знать в начале 2009 года, когда новому начальнику управления налоговой службы по республике Владимиру Радченко не дали приступить к работе. Пока неизвестные вооруженные люди выводили налоговика из его кабинета, под окнами управления шел митинг, участники которого требовали отдать пост главы УФНС этническому лезгину, ссылаясь на традиционную квоту.
Лукавство в том, что Радченко считался креатурой миллиардера Сулеймана Керимова , этнического лезгина. Пытались доставить нового налоговика на рабочее место люди тогдашнего главы Кизлярского района, а ныне главы Пенсионного фонда по Дагестану Сагида Муртазалиева , этнического аварца. А против его назначения выступал тогдашний президент Дагестана Муху Алиев , тоже аварец. Кандидатурой президента был глава налоговой службы Дербентского района лезгин Рамазан Рамазанов . Этническая принадлежность участников конфликта была тут явно вторичной, хотя о ней и вспоминали, если это было полезно для публичного эффекта. Первичным был сам конфликт между влиятельными людьми и группами интересов за важный пост.
В Дагестане и сейчас вспомнят об этнических квотах, когда понадобится аргумент в борьбе за власть. Но сама по себе борьба будет вестись по иным фронтам. Считается что в республике есть несколько наиболее влиятельных групп и раскол между ними не совпадает с этническим делением. Есть даргинцы отец и сын (бывший и нынешний главы республики) Магомедовы. Есть лезгины Сулейман Керимов и мэр Дербента Имам Яралиев . Есть аварец — мэр Махачкалы Саид Амиров . Есть глава управления федерального казначейства по Дагестану Сайгидгусейн Магомедов , тоже аварец, к нему близок Сагид Муртазалиев. Есть братья Зиявудин и Магомед Магомедовы , глава Группы «Сумма» и сенатор от Смоленской области, также заметные в дагестанской политике.
Понятны опасения Кремля по части того, что получится, если все эти солидные и решительные люди вступят в борьбу за должность президента Дагестана на прямых выборах. Но вряд ли дело тут именно в опасности межэтнических конфликтов. Вопрос в другом — то ли пустить соперничество между группами интересов в Дагестане в русло публичной политики, то ли оставить его под аппаратным ковром. Похоже, Кремль предпочел бы, чтобы сор из избы не выносили.
Карачаево-Черкесию система назначения губернаторов не спасла от противостояний на этнической почвы. Несколько лет черкесская община в республике боролась сначала за передачу ее представителю поста премьер-министра (на этот счет, как в Дагестане, в республике сложилась традиция), потом за выдвижение сенатором этнического черкеса Вячеслава Дерева . Прежний президент Борис Эбзеев на эти требования давал отказ. Но черкесам пошел навстречу назначенный главой республики в феврале 2011 года Рашид Темрезов , показав тем самым, что «проклятые вопросы» этнического представительства во власти могут быть разрешены путем переговоров.
Однако довод о прямых выборах как о катализаторе межэтнических трений все же не лишен оснований. Есть регионы, где при солидной доле русских в составе населения уровень их представленности во власти сравнительно невелик. Из лежащих на поверхности примеров — Татарстан, Башкирия, Адыгея. В Татарстане положение осложнено тем, что изучение татарского языка по республиканской школьной программе обязательно для всех, и многих русских школьников и их родителей это не устраивает. Если такого рода вопросы окажутся в повестке выборов глав региона, резонанс будет едва ли не больше, чем от кавказских споров об этническом представительстве. На Кавказе такие споры, при всей их эмоциональности, стали частью политической культуры. В Поволжье со времен парада суверенитетов их успели забыть.