— Понятно. Надо глянуть с высоты, где тут пройти-то можно. Чего там вообще за холмом этим? Территории заводов наверняка охраняются. Вот наверх бы попасть…
Бродяга задумчиво посмотрел на остатки лестницы. От нее остался верхний пролет, шедший вдоль стены. Колдырь потряс опору — не шелохнулась, хотя выглядела не очень: серая, растрескавшаяся. Присмотревшись, снял с пояса лассо, достал из кармашка стрелку с петлей за острием, привязал веревку и прицелился куда-то вверх. Ньют тоже задрал голову. Под самым потолком, на довольно приличном расстоянии от лестницы, из стены торчал какой-то длинный обрубок балки. Колдырь ослабил натяжение тетивы и выстрелил. Стрела бодро было потянула за собой веревку, но не долетела — упала на пол. Сима с изрядной долей скепсиса наблюдала за действиями Колдыря. Тот чуть подтянул тетиву, как следует прицелился и снова выстрелил. На этот раз стрела воткнулась в потолок над балкой, но шлепнулась, едва бродяга потянул веревку.
— Дай-ка я…
Сима отвязала веревку, продела ее сквозь кольцо и протянула так, чтоб по обе стороны оставались равные концы. Затем пошла к стене. Теперь ей был виден торец балки. Прицелившись, амазонка выстрелила. Стрелка воткнулась в потолок. Взяв два конца веревки, девушка встала под балку и дернула. Стрелка вывалилась, веревка повисла на торчащей деревяшке.
— Вот так, парень!
Колдырь смущенно натянул шляпу на глаза.
— Я, эта, ну, не часто пользовался. Так, по мелочи.
— Да ладно, все ясно. Все мы чему-то учимся. Ты у меня, я у тебя… Ньют, — негритянка подмигнула машинисту, — научишь своим самоваром управлять?
— Ага. Как только, так сразу.
Колдырь сделал на концах веревки петли. Схватился за одну и кивнул:
— Теперь тяните!
Ньют и Сима схватились за вторую петлю. Колдырь повис.
— Стоп!
Бродяга принялся раскачиваться, стараясь коснуться ногами края ступени. Когда удалось, крикнул:
— Тяни!
Амазонка и машинист буквально повисли на петле. Колдырь поджал ноги, подтянулся, взлетел выше пролета. Теперь он начал раскачивался как-то вбок. На третьем качке хитро извернулся, зацепил мыском ступеньку, распрямил руки и встал. Посыпался мусор, поднялось облако пыли.
— Отпускай!
Друзья ослабили веревку.
— Ты там как?
— Нормально. Сейчас веревку привяжу и пойду наверх.
Внезапно что-то загрохотало, снова взлетела потревоженная пыль. Вдоль стены скользнул лестничный пролет.
— Идите сюда!
Съехавшая с пролета лестница оказалась металлической. Получалось, что она и не обрушилась вовсе, а была втянута наверх.
Наверху ждало невеселое зрелище. У оконного проема лежал скелет, накрытый серебристым плащом. В затылочной кости черепа торчала ржавая стрелка. Судя по всему, человеку попали из арбалета в глаз. Ньют про себя отметил, что стрелявший умел отлично пользоваться оружием. Расстояние было весьма приличным, и попасть в глаз — большая сноровка нужна. Или случайность.
В помещении оказалось пусто. То ли все истлело, то ли и не было ничего. За окном открывался неплохой вид на закрытые территории, обнесенные по периметру забором. И не просто забор их делал закрытыми. По углам и около ворот виднелись вышки. Даже можно было различить, как шевелятся фигурки часовых. Этот путь закрыт.
Левее территорий — лес. К нему тянулся заросший травой канал. Судя по всему, воды там было совсем немного. По руслу можно пройти к самой изгороди незаметно для часовых. Все остальное, кроме самого заброшенного поселка, отлично просматривалось. Смущало, что прямо посреди леса торчало какое-то сооружение. Ньюту оно неожиданно напомнило изуродованный паровоз. Но мимо этой штуковины вполне можно было пробраться, если нет сетей, конечно. По лесу можно продвинуться в сектор довольно глубоко.
— Все ясно, пошли, — Сима посмотрела на проводника. — Нам не так далеко идти. А от леса совсем недалеко получится. Считайте, мы почти на месте. Думаю, часа за три управимся.
Ньют вздохнул. Конечно, хотелось верить, что все пройдет гладко, но…
— Пошли?
— Сейчас идем. Только плащ возьму, — бродяга нагнулся и бесцеремонно стянул со скелета одежку. — Он бедолаге уже без надобности.
— Как-то это не очень хорошо, с покойником-то…
— Да ладно тебе! Вряд ли он обидится, что я позаимствовал тряпку. Она ж его уже не согреет, — бродяга встряхнул плащ. — Это кто-то из высших, похоже, был. Во, гляди!
На рукаве красовалась необычная эмблема: три незавершенных с двух сторон кружочка, истончающиеся к концам, что торчат наружу, и толстым — что внутрь. Эти странные рога словно бы лежали на кружочке потоньше, но ровном. Все это нарисовано черным внутри желтого треугольника. Подкладка плаща была темно-серой.