— Нет. Пока еще рано делать выводы.
И только тогда Мег поняла, что густой, утробный рев, доносящийся отовсюду — это стоны. Впервые она подумала о том, как поезд выглядит снаружи. «Наверное, это волк, — решила Мег. — Белый длинный волк, который, высунув язык, мчится по рельсам… Тяжело дышит, задыхается, а остановиться не может…»
— Это червяк, — произнесла киборг-дива. — Пойдемте. Лучше не терять времени.
— Вы что-то вспомнили? — спросил Фицджеральд.
— Да, — после секундной паузы она добавила. — Поезд не будет меня захватывать. Сейчас я ему ни на что не сдалась.
Коридор оказался длиннее, чем они предполагали. Мег подумала: чудесно, что по стенам хоть желудочный сок не течет.
— Мы в какой части тела? — спросил Гилберт. — Кишечник, желудок?
Видно, думал о том же.
— Я же сказала, это червяк, — ответила Мора.
Они вновь стояли перед сомкнутой мембраной.
— Мисс киборг? — поинтересовался Фицджеральд.
— Это ненастоящая дверь, — заметила Мора. — Вагон же последний.
— Поезд, а поезд! — засмеялся Гилберт. — Пропусти нас по-хорошему, а то будет по-плохому! — и поднял свою тяпку.
Мембрана разъехалась, впуская изнутри чуть более яркий свет. Фицджеральд посмотрел на своего подчиненного с интересом.
— Да так, догадался, — пожал плечами Гилберт.
Мег вступила первой, воинственно выставив вилы перед собой. И замерла.
Впечатление, что она оказалась в чьем-то черепе, было полным.
Неровные угловатые выступы изнутри. Спереди два окна, точно две глазницы… как у животного, а не птицы или ящера. Отверстия, как дырки в черепе, и через них просвечивает красновато-коричневая дышащая масса.
Спереди, под глазами, из стены кабины выступал параллелепипед, покрытый отвратительно шевелящейся бахромой — пульт управления.
Зато перед «глазами»-экранами ритмично двигалось что-то черное и непонятное.
«Точно, червяк», — подумала секретарша и ощутила тошноту. Она терпеть не могла гадов, и только мысль о том, что киборг не обязательно права, удерживала ее от обморока в тоннеле.
— Здесь никого нет, — крикнула она и грязно выругалась.
Шагнувший следом за ней Фицджеральд присвистнул.
— Мег, голубушка, — проговорил он, — у червяков нет черепа. Так что успокойтесь.
— Правда? — Мег сразу же почувствовала облегчение. — Как же вы хорошо меня знаете, шеф!
— Это мои обязанности, — он улыбнулся. — Ээээ… господин поезд? Счастлив составить с вами знакомство.
Бахрома спереди на пульте разошлась, и за нею показалось лицо — от природы смуглое, но в этом освещении землистого цвета. И до ужаса невыразительное. Размером оно было в два или три раза больше человеческого.
Пухлые темные губы разошлись, между ними показался кончик языка. Все-таки это было жутко — словно ожила статуя или посмертная маска. Гилберт непроизвольно вскинул свою тяпку, остальные лучше себя контролировали.
— Меня зовут Колдуэл Пател, — проговорило лицо. — Опять вы на мою голову, мисс киборг! Чего вы от меня хотите, а?
Мора молчала, словно колебалась. Остальные повернулись к ней: им первый раз случалось видеть, как киборг мешкает с ответом.
— Я хочу увидеть своих создателей, — наконец произнесла Мора 54. — Это все. Вы знаете, как к ним попасть, Пател?
Лицо сложило губы трубочкой и свистнуло.
— Опять двадцать пять! Этот поезд идет по круговому маршруту, я его не контролирую — даже сейчас! Вы бы меня еще в небо взлететь попросили!
— Между прочим, один из вагонов летит в космосе. Вы позволите… так сказать, проверить одну гипотезу? — Фицджеральд шагнул к пульту.
— Пожалуйста, — ответил Пател и опустил веки. — Мне уже похрен.
— Это может занять какое-то время, — обратился Фицджеральд ко всем остальным. — Займитесь чем-нибудь, а?
Мег села на пол и снова достала пудреницу.
— Вы как хотите, — произнесла она, — а я чертовски устала. Ни у кого попить нет?
— У тебя фляжка, — подсказал Гилберт.
— Фу! — Мег сморщилась. — Это не питье, это лекарство. От сердца. А картишки?
— Картишки найдутся, — Гилберт вытащил колоду из кармана.
— Я присоединюсь, — неожиданно сказала Мора 54.
— А что, давайте, мисс киборг! — обрадовалась Мег. — Юноша, как там тебя… Будешь?
— Меня зовут Д-дин, — отозвался сектант. — Нет, спасибо. Вы п-правда можете сейчас играть?
Он наблюдал за действиями Фицджеральда. Мег, все еще сидящая на полу, вытянула шею, пытаясь разобрать, что там происходит на пульте.
По верхней панели ползали разноцветные жучки, ныряя в густой ворс. Фицджеральд поймал несколько и деловито пересадил на другие части пульта. Один жучок зарылся вглубь, другие продолжили бегать. Купец провел пальцем по внешней поверхности, оставив несколько бороздок. Одна из них углубилась и превратилась в щель, две другие побежали, змеясь, словно трещины по стеклу. Четвертая исчезла.
Мег тряхнула головой. Чушь какая-то. Лучше уж в карты.
— Естественно, — улыбнулся Гилберт. — Мы собираемся играть.
— А что еще делать? — поддержала Мег. — Карты есть, не играть глупо. Мистер Пател, извините, что вас не зовем, но вам карты держать нечем.
— Ничего страшного, — ответило лицо. — Спасибо за беспокойство.
Они расселись в круг на теплом, влажноватом полу, раздали карты — окружающий мир словно перестал существовать.
— Я говорю — раз.
— Бубны — козыри.
— Повышаю.
— Семь червей. Гил, не подглядывай.
— Я честный шулер — только телепатия. Снимаю.
— Десять в гору. Здесь.
— Вист!
— Заказываю валет червей.
— Это был третий джокер?..
— Не может быть. Мисс киборг, рассудите.
— Вы думали, все так просто? — пробормотал склонившийся над пультом Фицджеральд. — Ничего подобного.
— Я не заметила. Еще карту.
— Поднимаю на миллион. Шеф, вы там базу данных ищете?
— Уже нашел, — рассеянно отозвался тот. — Пытаюсь понять, что с ней делать.
Они с юношей-сектантом походили на коряги, склонившиеся над мшистым валуном.
— Ну, вот это ты не отобьешь!
— Пас.
— Двое на пасах…
— В прикупе чудеса. Между прочим, у меня стрит.
— Ах, черт. Ладно, еще раунд?
— Козыри трефы.
— Ну что, рыло и без трех?
— Интересный ход, — прокомментировал купец, по-прежнему не оборачиваясь.
— Мизер. И рыло, разумеется.
— На пять взяточек? Меняю козырь.
— Флеш-рояль.
— Двадцать одно.
— Господа, а во что мы вообще играем?
— Я выиграла, — заметила Мора.
В тот же момент Фицджеральд выдохнул:
— Получилось!
Тьма расступилась перед глазницами кабины, и поезд вынырнул… на поверхность?..
Серебряные рельсы убегали вдоль равнины, покрытой то ли снегом, то ли песком, то ли просто лунным светом, и слегка заворачивали влево. Поезд несся на огромной скорости. Луна висела низко над горизонтом и светила ярко, почти как солнце. В этом свете сразу стало ясно, какая кабина низкая и узкая. Стены точно окружили их. Мег обнаружила, что огромные ботинки Фицджеральда почти наступают на отложенные ею секунду назад рубашками вверх карты.
А еще ей показалось, что кабина перестала выглядеть живой. Или нет?.. В ярком белом свете было не понять.
— А, — сказал Пател. — Вы догадались.
— Да, — подтвердил Фицджеральд. — Этот поезд и в самом деле не соединяет анклавы между собой. Он их создает. Искажает реальность, разрушает понемногу.
— Вы согласны, что он должен быть разрушен? — напряженно спросил юноша-сектант.
— Я не знаю, поможет ли это. И не знаю, как.
— Я хочу встретиться со своими создателями, — произнесла Мора, выпрямляясь. Карты она продолжала держать в руке, но не как веер — как метательное оружие. — Они создали этот поезд. Они породили наргхов. Они — хозяева людей из зеркала. Они устроили Красный Четверг и отделили людей друг от друга. Они создали меня, чтобы я охраняла этот поезд, но я бежала.