Тихо, сыро, а еще журчание воды откуда-то слева. Наверно, нужно двигаться к нему?
— Ну, остроухий мне сразу не понравился. У него глаза желтые, а это явный признак, что он не дружит с головой.
— Для его расы это вполне естественный цвет, — прошептала я, прислушиваясь к звукам и прощупывая носком ботинка пол, чтобы не вляпаться куда-нибудь случайно.
Зато мой спутник не утруждал себя, говорил громко, бойко. Словно мы не находились непонятно где в кромешной тьме.
— Не знаю, не знаю. Мне его глаза показались хитрю-ющими, как у мучителя моего. А от такого человека добра не жди.
— Он не человек.
— Мучитель мой? Человек, точно тебе говорю, еще какой. Две ноги, две руки и внизу пипирка. Сам видел, а Лари даже укусил раз. Ой, воплей было…
— Тише ты, — шикнула я и нащупала что-то мягкое. Мешок? Еще один? Ох, да где же я?! — И давай по существу, не отвлекайся.
— По существу я кузнечик быстролапый, самый быстролапый на всем континенте. Послушай знающего Октониуса дир Пиппероли Великого, быстролапее меня не найти.
Я вздохнула, с трудом удержалась, чтобы не стукнуть себя по лбу. За что мне все это?
— Гоблин прыгнул на стол, дальше что произошло? — подсказала Пиппи, так его прозвала про себя.
— А-а, это… Ну, ты завопила, что не продашь органы такому уродливому карлику, чтобы отправлялся к своей карлинской мамаше и не высовывал своего зада. А что такое зада? Нет, я многое слышал. Это имя такое, да?
— Да, имя. Что дальше было? — напряженно всматривалась я вперед, слыша неясный шум то ли справа, то ли сверху.
— Ты ударила его ладонью, потом повалила на пол, вы начали своими телами чистить пол. Признаться, я хотел тебе помочь, чтобы этот желтоглазый только чистил и тебя не вымазывал. Но ты такая мелкая, боялся хуже сделать. Этот ушастый рычал, ты рычала. Вместе рычали. Кричали еще, кусались. Очень живописненько выглядело, даже любопытно, я бы сказал.
— Давай без всех этих отступлений. Просто рассказывай, коротко, — уже злилась я, потому что шум нарастал, и мне он совершенно не нравился.
Тут загрохотало, что-то звякнуло, зашуршало прямо над моей головой, чавкнуло. Появились маленькие искры света. Я не успела отпрыгнуть, как на меня упало нечто мягкое, бухнуло, обсыпав всю. А потом еще и мокрым обдало. Великолепно!
— Фе-е-е, — выдал кузнечик, а я стояла, расставив руки, не в состоянии произнести слова.
— Мы в утилизационной?
— Я не знаю, что это и как называется, мелкая. За кого ты меня принимаешь? Я ведь Октониус дир Пиппероли Великий и не должен задумываться о низменных вещах. По статусу не положено.
— Еще немного, и я тебя сама низменным сделаю. Станешь слепком под моим каблуком. Как тебе такая перспектива?
— Ну, что ты, что ты? Я же за тебя горой, грудью, пяткой правой, а ты-ы… Неблагодарная!
— Я-то?! Да это из-за тебя мы…
Глубокий вздох. Чем я занималась? Спорила с кузнечиком, было бы с кем!
Как мы попали в утилизационную, можно не спрашивать. Наверное, в ходе драки что-нибудь снесли, ввалились в трубу и скатились сюда, куда отправлялся весь ненужный хлам и мусор. И вот осталось несколько вопросов: не валяется ли где-нибудь здесь гоблин и жив ли, почему не чувствую боли в теле (упала на что-то мягкое?) и как отсюда выбраться?
— Говорила мне мама, не связывайся с двуногими. От них жди беды. Сначала мучитель, теперь ты. А я со всей душой, с доброй совестью…
— Чистой.
— Вот-вот, и чистой тоже.
За что мне все это?! Я посмотрела вверх и вдруг заметила маленькую полоску света. И хоть она находилась высоко, оставалась надежда, что найдется способ, как до нее добраться.
Я решила двигаться в ту сторону. Постоянно натыкалась на мешки, пару раз падала, вымазывая руки во что-то холодное и вязкое. Вокруг все валилось, шуршало, звенело. Но я продолжала уверенно идти вперед. И даже болтовня кузнечика, какой он великий страдалец, не портила обстановку.
У стены оказалась лестница. Я даже взвизгнула от радости и поспешила вверх, пару раз чуть не споткнулась. И все обошлось. Мне благополучно удалось выйти из этой темени и даже сделать пару шагов вперед.
Но дальше…
Я споткнулась, полетела вперед, быстрее переставляя ноги, чтобы не упасть, как внезапно врезалась в кого-то. Вверх полетели бумаги. Прозвучала ругань. Взметнулась голубая ткань. Я лишь ойкнула, как вдруг оказалась лежащей на ком-то и прижимала грязные руки к белоснежной ткани.
Минута на жуткое осознание. Нежелание поднимать голову и смотреть в глаза хозяину рубашки. И зачем такую белую надел? А вдруг я из-за угла, вдруг нападу, вымажу? Или не я, а другой кто. Мало ли, всякое может случиться.
Сверху раздался смех. Я вскинула голову, посмотрела на окружающих нас парней в таких же синих мантиях и осознала, что они все с моего факультета. Не первогодки, старше. Заметно было по выражениям лиц, будто это их академия, они здесь боги.
А подо мной…
— Какие агрессивные у тебя фанатки, Васиан. Раньше просто записки слали, теперь сразу нападают.
— И такие красивые, однако, — сыронизировал крайний правый из стоявшей над нами троицы. — А пахну-ут. В этом году какой-то особенный набор, не заметил? Все поголовно бешеные.
Я тоже чувствовала исходящую от меня вонь, однако просто смотрела снизу вверх на этих умников.
— Одна лучше другой, — поддержал их средний, вихрастый. — Такими темпами нужно опасаться на улицу выходить, затопчут, зацелуют.
— А ты продолжай, чего остановилась? Что дальше по плану? — снова заговорил первый, светловолосый, с неприятным голосом.
— Наверное, изначально план был вымазать и потом раздеть меня, — все же вставил слово тот, что подо мной, и я повернула голову.
— Оли?
— Зеленорукая?
Мы отскочили друг от друга, как от взрыва разрывтравы. Я быстро поднялась и даже потянулась, чтобы поправить волосы, одежду, но вовремя вспомнила о грязных руках и оставила держать их на весу. В упор смотрела на адепта. Уже примеряла в голове варианты, как скоро он расскажет ректору, что я уже проходила испытание, но на другой факультет. Сколько у меня осталось времени на поиски Рианда Хэрийнса? Нужно бежать сейчас или можно хотя бы помыться и сделать небольшую передышку?
— О, вы уже знакомы, — хохотнул блондинчик. — И почему мы о таком сокровище еще не знаем, Васиан? Ты бы предупредил, кого здесь нужно большим кругом обходить, чтобы мы случайно не… вляпались.
— Не беспокойся, на твою честь покушений точно не будет, — смерила я его грозным взглядом.
— Ха-ха, посмотрите на нее, она еще зыркает, — прокомментировал крайний правый, самый низкий из всех, но не менее важный.
— У вас здесь в порядке вещей нападать на новеньких? — прищурилась я, перемещая взгляд с одного умника на второго. — У меня, может быть, проблемы, и вы, как примерные адепты, как джентльмены, в конце концов, поинтересовались бы, не помочь ли бедной деве…
— Деве, — прыснул смехом правый. — Слышали? Деве! Иди умойся, чучело, — кивнул он на виднеющееся вдалеке озеро.
Я развернулась, напоролась на Васиана, который стоял с важным видом, сунув руки в карманы, и ждал. Чего только, спрашивается? Извинений? Сейчас, буду еще прогибаться под всяких уродов.
— Что?! — сказала с вызовом. — Чего стоишь? Снимай рубашку, пойду купаться вместе с ней. Я ведь для этого напала. Ну же, Оли, не стесняйся, дай посмотреть на твое голое тельце. Я вся в нетерпении, никогда не видела мужских дряблых животиков.
— Пришибленная, — процедил он под гогот его дружков, но тем не менее начал быстро расстегивать пуговицы.
Правда, успел оголить лишь часть груди, как на горизонте появился мужчина на воздушной сфере и пронесся мимо. Нацелился к двери, из которой я выпала, обнаружил ее открытой и обернулся. Моментально выцепил из нашей группы меня и начал стремительно сокращать расстояние между нами.
— Это ты Кьяра Норкси? Зачем подралась с Гизнибером?