— Ich Mochte Sie Etwas fragen, Engstrom!
Иезуит вскинулся, как ужаленный, и с новой надеждой обернулся к кровати. Бес глядел на Карла и ухмылялся.
— Tanzt Ihre Tochter gern?
Это был немецкий! Существо по-немецки спрашивало Карла, любит ли его дочь танцевать! У Карраса тяжело забилось сердце. Слуга побагровел: глаза его засветились холодной яростью.
— Лучше будет, если вы уйдете, — шепнул священник.
— Нет, я останусь! — Швейцарец угрожающе стиснул кулаки.
— Выйдите, я вас очень прошу, — повторил иезуит твердо и неумолимо. Еще несколько секунд Карл упрямился, затем выскочил из комнаты.
Смех оборвался. Каррас оглянулся. Демон разглядывал его с очень самодовольным видом.
— Итак, ты снова здесь, — квакнул он гулко. — Я удивлен. Почему-то мне казалось, что, опозорившись со своей святой водой, ты сюда больше не сунешь носа. Ан нет, ошибся. Совсем забыл, ведь у святош нет совести.
Каррас попытался взять себя в руки. Нельзя было расслабляться ни на минуту. Лингвистический тест продолжается: он требует полноценной, содержательной беседы. Испытуемый может пользоваться информацией из глубин собственной бессознательной памяти; важно полностью исключить для него такую возможность.
“Спокойно! И не спеши… Вспомни о той девочке!” Юная служанка впала в одержимость. Специалисты выяснили, что она бредит на древнесирийском. Как оказалось позже, девочка работала некогда в доме, где жил, среди прочих квартирантов, студент-богослов. Перед экзаменами он расхаживал по комнате, а иногда и по лестнице, проговаривая свои тексты вслух: они-то и запали каким-то образом в память девочке. “Спокойно! Только не обожгись…”
— Spechen Sie Deutch? — осторожно спросил Каррас.
— Вот как, мы продолжаем наши игры?
— Sprechen Sie Deutch? — повторил он все еще со слабой надеждой.
— Natúrlich, — осклабился демон. — Mirabile dictu[21], не правда ли?
Священник остолбенел; сердце его едва не выпрыгнуло из груди. Немецкий плюс еще и разговорный латинский!
— Quod nomen mihi est? — быстро спросил он. — Как меня зовут?
— Каррас.
С быстро нарастающим возбуждением иезуит бросился в словесный бой.
— Ubi sum? Где я?
— In cubiculo. В комнате.
— Et ubi est cubiculum? А где комната?
— In domo. В доме.
— Ubi est Burke Dennings? Где Бэрк Дэннингс?
— Mortuus. Он мертв.
— Quomodo mortuus est? Как он умер?
— Inventus est capite reverso. Его нашли с головой, свернутой назад.
— Quis occidit eum? Кто убил его?
— Regan. Риган.
— Quomodo ea occidit ilium? Dio mihi exacte! Как именно она убила его? Расскажи подробно!
— Для начала и этого достаточно, — усмехнулся демон, — даже более, чем достаточно. Хотя, разумеется, ты догадался бы, рано или поздно, что, задавая мне вопросы, сам же мысленно на латыни и отвечал на них. — Он рассмеялся. — Подсознательно, конечно. И что бы делали мы без этого вашего подсознания? Догадываешься, Каррас, к чему я клоню? Вот-вот, не говорю я ни на какой латыни. А попросту читаю твои мысли и изымаю из них все ответы!
Каррас уныло глядел на него. Зернышко сомнения проросло мгновенно, и карточный домик надежды рассыпался.
— Ну вот, ты наконец и догадался, — хихикнул демон. — Как видим, я был прав. Люблю я тебя, Каррас! Обожаю сообразительных людей!
Он откинул голову на подушку и затрясся от хохота. Священник задумался: нужен был такой вопрос, который не имел бы однозначного ответа. “Но что если я мысленно переберу все варианты?.. О’кей, тогда вопрос, ответа на который я не знаю сам. Проверим правильность позже.” Он подождал, пока утихнет смех.
— Quam profundus est imus Oceanus Indicus? Какова глубина Индийского Океана в самом глубоком месте?
— La plume de ma tante![22] — рявкнул демон, и глаза его злобно сверкнули.
— Responde Latine.
— Bon jour! Bonne nuit![23]
— Quam…
Kappac не договорил: глаза у Риган закатились и чертами лица вновь овладел загадочный “бормотун”.
— Дай мне договорить с демоном! — воскликнул Каррас. Ответа не было. Слышалось лишь дыхание — как шум прибоя у дальних берегов.
— Quis es tu?[24] — спросил он дрожащим, хриплым голосом. И снова — лишь дыхание в ответ.
— Дай мне поговорить с Бэрком Дэннингсом! — Икота. Шумный вздох. И снова икота.
— Дай мне поговорить с Бэрком Дэннингсом! — Мучительная, ритмичная икота не прекращалась. Каррас сгорбился на краю стула в напряженном ожидании. Прошло еще несколько минут. Он клюнул носом; рывком поднял голову. “Не спать!..” Риган лежала безмолвно и неподвижно. Икота прекратилась. “Спит?”