Полицейский чиновник, сеньор Камачо, который прибыл на катере наутро после крушения, сказал, что такого ему видеть еще не приходилось. На этом берегу кораблекрушения не редкость, раз в два-три года на прибрежных камнях оказывается какое-нибудь несчастное судно, но так, чтобы океан, словно на руках, бережно перенес траулер через груды камней и уложил под скалой на песочке — такого никогда не бывало. «Повезло вам, сеньоры», — без конца повторял чиновник. — «Благодарите Господа, что был прилив». Конечно, повезло. Хотя удар был не таким уж и мягким. В экипаже перекалечило много народу. Трояк сломал ногу, старпом руку и несколько ребер, второй помощник повредил спину. Механики Олег Титов и Костя, мой тезка, обожглись паром. Но в целом ничего особенно серьезного, могло быть гораздо хуже.
Я в момент удара находился в машинном отделении, рядом с Дедом. Вручную, по очереди орудуя вымбовками, нам удалось раскрутить заклинивший гребной вал. Винты заработали, но было уже поздно. Помню, как сверху по трапу скатился Дракон, совершенно ополоумевший, с вытаращенными глазами, он схватил Титова за грудки, начал трясти и орать: «Наверх! Наверх!». Титов принялся его успокаивать, мол, не волнуйся, машина заработала. И тут удар, оглушительный скрежет. Дед обхватил меня за плечи, и мы вместе повалились на мягкий ворох теплоизоляции. Сразу же вырубилось электричество, наступила кромешная темень, я даже подумал, что ослеп, или даже умер. Как с того света услышал голос Деда: «Жив?». Ответил: «Вроде да». Он сказал: «Лежи, не рыпайся», а сам пополз вытаскивать Титова и Костю. Они оказались под лопнувшей паромагистралью, и обоих серьезно ошпарило. Титов держался, а Костя сильно кричал. В дальнем конце отделения что-то с треском загорелось. Всполохи огня, отраженные от воды на полу, заиграли по стенам и сплетеньям труб, разгоняя темноту. Неровный свет пожара помог нам быстро разыскать Дракона. И очень вовремя. Он с пробитой головой, без сознания лежал лицом вниз в луже солярки и крови. Его перевернули, Дед с силой несколько раз надавил ему на грудь, изо рта боцмана хлынул фонтан черной маслянистой жидкости. Он начал хрипеть и кашлять.
— Хватай его! Наверх! — скомандовал Дед.
Трап, который вел наверх на палубу, оказался в горизонтальном положении. «Эклиптика» лежала на боку, на твердой земле, качка прекратилась, но судно с глухим утробным скрежетом продолжало смещаться при каждом ударе волны.
— Быстро, быстро! — поторапливал Дед.
Мы вытащили сначала Дракона, потом Костю, Олег Титов пришел в себя и выбрался сам. На палубе было темнее, чем в машинном отделении. Выл ветер, вокруг кипели волны, носилась ошметками морская пена, справа совсем близко зловеще чернела скала, казавшаяся огромной, в полнеба. Матрос Пахуля и тралмастер налаживали шторм-трап.
— Где капитан? — выкрикнул Дед, стараясь переорать грохот волн.
— Пес его знает! — заорал в ответ Пахуля.
— У нас раненые! — крикнул Дед.
— Надо майнаться на берег! — заорал тралмастер. — Сейчас или об скалу долбанет, или обратно в море утянет.
Расстояние до воды казалось небольшим, многие уже попрыгали прямо с борта. Снизу сквозь грохот волн и вой ветра доносились крики. Первые, кто прыгнул, переломали себе ноги и руки. Они кричали, что прыгать нельзя, внизу камни.
Наконец-то спустили шторм-трап. «Раненых! Сначала раненых вниз!» — ревел Дед. — «Давай ты тоже!» — он подтолкнул меня к шторм-трапу.
Я заупирался, сказал, что могу остаться вытаскивать раненых.
«Вниз! — рявкнул Дед. — Помоги Войткевичу!».
У электромеханика была сломана рука. Прижимая ее к груди, он пытался удержаться, стоя на коленях на наклонной палубе, но соскальзывал и падал. От боли он не соображал, что делает, никак не мог утвердиться, раз за разом скользил и падал, причиняя себе еще большую боль. Я схватил его за пояс и рывком поднял на ноги.
Электромеханик охнул от боли и стал оседать, нога тоже оказалась повреждена. По шторм-трапу самому ему было не спуститься. На помощь подоспел Пахуля, вместе мы обвязали Войткевича веревкой, перевалили через борт, я полез, чтобы принять его внизу. Незакрепленную веревочную лестницу мотало из стороны в сторону и перекручивало ветром, ноги при каждом движении закидывало выше головы. Я смог осилить только несколько ступенек и прыгнул, точнее сорвался. То есть прыгнул сам, когда уже понял, что не удержаться. Глубина оказалась чуть выше колена. Повезло, что не попал на камень. Даже не ушибся. Зато, как только поднялся, тут же накрыло волной, сбило с ног и потащило по камням. Ощущение, будто попал под несущийся грузовик. Я заорал, в легкие хлынула обжигающая соленая вода, лихорадочно заработал руками и ногами, раздирая ладони, пытался зацепиться за камни.