Да и что с них взять? Вроде и грабить-то нечего… Может, контрабанда какая? Котофеич быстро перебрал в голове зарегистрированный груз: цветной металлолом, листовой прокат, пиломатериалы, рыбные консервы, запчасти к танкам старого образца, березовый швырок… Нет, ничего… разве что «папа» загрузил какой-нибудь левый товар без его ведома. Котофеич озадаченно покрутил головой и пошел в рубку, к «папе».
Капитан, попыхивая трубкой, напряженно изучал в бинокль приближающийся катер.
«Что такое, Иосиф Виссарионович? — спросил Котофеич, стараясь звучать беззаботно. — Я вижу, у нас рандеву с кем-то намечается.»
«Какое рандеву? — раздраженно пробурчал капитан, не отрываясь от бинокля. — Вы, товарищ Жуков, думайте, что говорите. Никаких рандеву у нас не назначено до самой Хайфы.»
Из всей команды капитан единственный называл Котофеича на «вы» и по фамилии.
«Тогда что же? — недоуменно спросил Котофеич. — У нас и взять-то нечего… если, конечно…»
«Что — „конечно“? — зловеще протянул „папа“, отрываясь от бинокля и характерным жестом вытаскивая изо рта трубку. — Договаривайте, товарищ Жуков, договаривайте…»
«Похож-то как, ядреный корень… — подумал Котофеич, зажмуриваясь и робея. — Когда так — еще ничего, а как сердиться начинает, так прямо хоть беги. Даром что полный тезка…»
Он осторожно покашлял и, глядя в пол, выдавил: «Я думал, может, какой груз неучтенный…»
«Нет у меня неучтенных грузов, товарищ Жуков,» — тяжело припечатывая каждое слово, проговорил капитан и снова взялся за бинокль. Но в бинокле уже не было необходимости. Катер, не доходя двух кабельтовых до «Эль-Таалены», сбавил ход и заложил широкий вираж, выруливая борт к борту.
«Самый малый!.. Стоп машина!» — скомандовал «папа», сунул в рот потухшую трубку и, одергивая китель, пошел на бак. Котофеич двинулся следом.
На баке уже толпились свободные от вахты члены команды. Они расступились, пропуская капитана. Через несколько минут катер уже покачивался вплотную к высокому борту «Эль-Таалены». На палубе его стояли пятеро живописных усачей, одетых кто во что горазд. Эта разнокалиберность позволяла сделать заключение о неофициальном характере визита, ибо армейский или даже таможенный коллектив обычно характеризуется известным стандартом формы. Впрочем, некоторые общие элементы одежды все же имелись: головы всех усачей были покрыты черно-белыми клетчатыми кафиями, на ногах телепались стоптанные шлепанцы, а на плече у каждого болтались совершенно одинаковые автоматы Калашникова. Шестая кафия торчала над рубкой, где был установлен блестящий от смазки крупнокалиберный пулемет времен Второй Мировой войны.
Капитан вынул трубку изо рта и громко объявил, ни к кому особенно не адресуясь: «Я солдата на генерала не меняю!»
Богатый жизненный опыт научил его сразу переходить к делу.
Арабы на катере зашептались и вытолкнули вперед одного, в потрепанном халате, сером от времени и неблагоприятностей судьбы.
«Я — Абдулла! — сообщил он на почти чистом русском языке. — Мы ничего менять не собираемся, капитан. Спускай трап по-хорошему, а то стрелять будем.»
Ни один мускул не дрогнул на рябом лице капитана. Он обернулся и поискал глазами Котофеича.
«Товарищ Жуков! Пожалуйста, объясните нашим братским зарубежным друзьям, что они посягают на суверенную территорию исламской республики Малайзия, и мы будем…»
Что именно собирался сделать «папа», так и осталось неизвестным, потому что араб в халате без лишних проволочек поднял автомат и пустил длинную очередь прямо в капитанскую белокительную грудь. Капитан выронил трубку и сел на палубу.
«Готово… — пронеслось в голове у Котофеича. — То-то теперь Параллелепипед напьется!»
«Спускайте трап! — донеслось снизу. — А то ведь у нас и РПГ есть.»