МЕДИЦИНСКИЙ ДИАГНОЗ
Основными чертами пациентов с истерической психопатией является отсутствие объективной правды как по отношению к другим, так и по отношению к себе. Стремление постоянно находиться в центре внимания побуждает этих субъектов играть какую-нибудь роль: яркого талантливого человека, непризнанного гения, выдающегося специалиста во всех областях.
Там, на стройке, обнаружился и еще один его заложенный в генах природный дар: питие .
Без бутылки в стройуправлении не решался ни один вопрос. Пили все – от последнего работяги до начальника СМУ. Каждый день начинался и заканчивался неизменно одинаково: со стакана.
Недюжинная физическая сила позволяла Борису Николаевичу ставить диковинные даже для строителей рекорды выносливости.
В роду Ельциных-Елцыных тяга к выпивке переходила из поколения в поколение. И вполне возможно, зеленый змий окончательно засосал бы и нашего героя, и карьера его закончилась бы должностью пьющего строительного начальника средней руки. Сидел бы давно уже на пенсии, носил спортивные штаны с пузырями на коленях, и звездным мигом своей жизни почитал бы поездку в Москву, на передачу «Поле чудес». («Пользуясь случаем, понимашь, хочу передать привет родному Екатеринбургу, всем друзьям и знакомым, а особенно жене Наине!»)
Но Ельцину повезло. От крутого пике удержала его молодая жена – Анастасия, Ная…
Они познакомились еще в институте. Настя Гирина – так ее тогда звали – жила с Ельциным в одном общежитии, в комнате по соседству.
Из всех студенток была она самой неприметной и тихой. Выросшая в старообрядческой семье, где не то что выпивка – крепкое слово почиталось грехом – Анастасия поражала окружающих покорностью и незлобивостью.
Для бунтаря с перебитым оглоблей носом – партия довольно странная. Но все решила вполне прозаическая подоплека.
Настя отменно (по студенческим меркам) готовила. Приходя в девичью комнату, Ельцин неизменно сметал со стола испеченные ей пирожки, заедал домашним борщом и постепенно проникался симпатией к милой, домашней барышне.
Их союз стал наглядным подтверждением тезиса о том, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок.
Рискну предположить, что вкусная домашняя еда символизировала для будущего президента тепло семейного очага. Сам-то он сызмальства питался впроголодь, заманчивые разносолы видел только в книге «О вкусной и здоровой пище» и совершенно искренне высшим наслаждением почитал сосиски, сваренные с добавлением сливочного масла. (Недаром, даже в книге мемуаров, процитированной мной выше, едва ли не главным подтверждением нищенского своего детства Ельцин называет отсутствие «сладостей, деликатесов или чего-нибудь вроде этого».)
Да и по всем другим параметрам как нельзя лучше соответствовали они друг другу. В этой лишь с виду несуразной паре каждая сторона отлично дополняла друг друга. Как у поэта:
«Они сошлись – вода и камень,
Стихи и проза, лед и пламень…»
«Всегда была скромная, приветливая, какая-то мягкая, – пишет по этому поводу Ельцин. – Это очень подходило к моему довольно неуемному характеру».
Правда, о своих чувствах Ельцин долго не распространялся, предпочитая сметать Настины пирожки без поэтических экзерциссов . Косвенно он и сам признается в этом:
«Наши взаимные симпатии нарастали постепенно, но виду мы не подавали; и даже если с ней целовались, то, как со всеми девчатами, в щечку. До каких-то пылких объяснений дело не доходило… Помню, первый раз мы объяснились друг другу в любви на втором курсе…»
Борис Николаевич, как всегда, страдает некоторыми провалами в памяти. Он точно запамятовал, что объяснение это, произошедшее, с его слов, «на галерке фойе перед актовым залом института», никаких дальнейших шагов за собой не повлекло.
Ну да, объяснились. Целовались. Но в студенческой среде такое происходит сплошь и рядом и к любви отношение имеет самое отдаленное.
Никаких серьезных авансов бедной девушке Ельцин не давал. Ее студенческие подруги вспоминают, что она тяжело мучилась этой неопределенностью. Воспитанная в старообрядческих традициях, на поэзии Асадова и Щипачева, торопить события Анастасия не могла, объяснений от экспрессивного ухажера не требовала, и лишь плакала по ночам в подушку.
На последнем курсе она с ужасом узнала – как водится, не от него: Ельцин, по обыкновению, целыми месяцами торчал на сборах и матчах – что распределяют их в разные концы страны. Ее – домой, в Оренбург. Его – в Верхнюю Исеть.
Тут бы самое время ей и объясниться – как же так, милый, пора определяться, зря, что ли, пять лет пирожки пекла – но куда там! Другая бы и в бюро ВЛКСМ пошла, и родителей привезла бы – птицу-счастья надо хватать за хвост обеими руками – но комсомолка Гирина предпочитает тихо страдать. Так и не дождавшись предложения , грустная и обманутая, уехала она в Оренбург, свято веря, что никогда Бориса Николаевича больше не увидит.
А что же наш герой? Он продолжает жить в свое удовольствие, ставит личные рекорды, поражает окружающих неуемностью характера.
Тут на него и обижаться не приходится: в этом весь Ельцин. В пылу общественных дел чувства всегда отходили у него на второй план.
(Так было и с отчим домом, покинув который, он почти запамятовал о родителях, писал от случая к случаю, и даже не всегда поздравлял мать – любовь к которой, став уже президентом, столь настойчиво культивировал – с днем рождения. Да и малую свою Родину – деревню Бутку – он тоже позабыл, и это здорово задевает земляков-односельчан.
В 2001 году, после того как проигнорировал он 325-летний юбилей села, бутчане – или как их там? бутчаки? буточники? – объявили во всеуслышание, что не будут боле посылать ему поздравлений с днями рождения и праздниками.
Да что там односельчане! Он и родного-то брата Михаила не поздравил с 60-летием: ни Ельцин, никто из его домашних даже телеграммы к юбилею ему не отправил.)
Это даже не черствость. Скорее это существование в другой системе координат, где нет места эмоциям, и все должно крутиться вокруг одного только человека.
Такое чувство, что женщины Ельцина вообще не интересовали. Или – интересовали постольку-поскольку.
Черт его знает, может, от спорта и трудовых подвигов удовлетворение он получал большее, чем от секса?
МЕДИЦИНСКИЙ ДИАГНОЗ
Сексуальные расстройства, не обусловленные органическими нарушениями, проявляются при фактическом отсутствии отклонений от возрастных и конституциональных норм. Они могут выражаться в форме полного или относительного безразличия к представителям противоположного пола и в проявлении явной сексуальной инфантильности.
Но, оказавшись по распределению в Верхней Исети, Ельцин о студенческом романе не забывает.
То ли никого другого за это время он не встретил, то ли пришло время обзаводиться семьей, а может, не давали покоя сдобные Настины пирожки…
(К слову, личный президентский повар Дмитрий Самарин, который потчевал Ельциных еще со времен МГК, рассказывал мне, что все уверения в исключительных кулинарных способностях первой леди не более чем миф.
«С профессиональной точки зрения, – утверждает Самарин, – готовит она несерьезно. Тем не менее Ельцин постоянно ставил нам ее в пример. “Вот у Наины Иосифовны такие мягкие котлетки. Почему вы таких не делаете?” Я однажды не сдержался. Говорю: “Борис Николаевич, мы можем такие приготовить, но не имеем никакого права. Мы стоим на защите вашего здоровья”».
Каким образом создавалась кулинарная слава Ельциной, становится ясно из другой поучительной истории, которую услышал я от президент-ского фотографа Дмитрия Соколова.
Однажды с визитом в Москву прибыла какая-то высокая чета. Наина Иосифовна взялась приготовить для них особый французский суп. Перепортила все продукты. Но поскольку суп первой леди был уже проанонсирован, его спешно пришлось варить двум кремлевским поварам.)
…Свадьбу играли в верхнеисетском доме колхозника – в лучших традициях того времени, комсомольскую, сиречь без водки. Так, по крайней мере, уверял сам молодожен – по прошествии, понятно, многих лет – только верить ему на слово – дело неблагодарное.