Кто бы мог подумать, что они встретятся вновь, спустя столько времени, при таких странных обстоятельствах.
В будущем она проследит, чтобы её глупый брат не поддавался непонятной варварской… моде и одевался как полагается одному из старших детей Богини и королевы.
Не прошло много времени прежде, чем проекция мужчины начала развеиваться и Мелина знала, почему. Настроение девушки мигом стало хуже.
Во вспышке благодати появилась другая проекция, обнимаемая Ренни, рядом с которой была удивлённая, даже шокированная женщина.
Мелина не могла не узнать её.
«Реллана?»
В своё время история неразделённой любви несчастной сестры королевы Ренналы, отказавшейся от всего для своего избранника, была на слуху даже у простого люда. К несчастью, королева Марика так и не одобрила брак своего сына, а тот…
Тот и не думал ни о ком другом, кроме матери.
Ещё совсем недавно Мелина даже могла бы понять его чувства, однако то время было уже позади.
К несчастью для Мессмера, нынешняя Мелина испытывала гораздо больше симпатии к несчастной женщине.
Взгляд фальшивой служанки Пальцев стал более хмурым, змейка на девушке пугливо зашипела.
Как у него только духу хватило отослать её в другой замок?!
— Господин Мессмер! — испуганно воскликнула Реллана, стоило ей только увидеть состояние любимого мужчины.
Женщина тут же поднялась, не обращая внимание ни на что остальное, оказавшись рядом с едва державшимся в сознании Мессмером. Тот попытался что-то сказать, но Реллана действовала быстрее, крепко обняв захрипевшего от боли Колосажателя.
Такого предательства он точно не ожидал!
Мелина поднялась, отпустив змею, встав рядом с проекцией мужчины, обнимаемой важно надутой Ренни. Девушки старались лишний раз не смотреть друг на друга.
— Слава Богине с вами всё хорошо, господин… — выдохнула Реллана, почувствовав дыхание мужчины.
Относительно ровное.
Змеи Мессмера удивлённо зашипели, прекрасно передавая настрой мужчины: с ним не всё хорошо! Вообще не всё хорошо!
— Б-б-беги…
Одному коварному змею[292] внутри было ведомо, насколько тяжело дались ему эти слова. Колосажатель чувствовал, что его тело превратилось в груду сломанных костей. Из него сделали отбивную, даже не позволив избавиться от ограничителя матери.
Для босса нет большего унижения, чем наглое прерывание перехода во вторую фазу.
— Господин Мессмер! — едва не заплакала Реллана, крепко-крепко обняв любимого.
По хрипам полубога можно было понять, что он находится на грани смерти.
— Я не отказываюсь от своих слов: ваш брак будет благословлён.
Позже ему нужно будет попытаться познакомиться поближе с тварью внутри сына Богини, но это пока было не к спеху. Возможно, много кто не согласился бы с решением мужчины пощадить помешанного на матери Колосажателя, однако Константин всё ещё верил, что мёртвые, в отличие от живых, не могут исправлять ошибки.
В соулслайке и так живых можно было, если сравнивать на фоне живых мертвецов, пересчитать по пальцам одной руки.
Невозмутимый голос другой проекции Константина будто поднял полубога из мёртвых, заставив как никогда широко, с полными ужаса глазами уставиться на унизившего его противника.
— Т-ты…
— Ничего не говорите, господин Мессмер!
Женщина сжала захрипевшего полубога в столь сильной хватке, что его лицо посинело. Змеи мужчины были слишком ослаблены, чтобы что-то сделать, поэтому только и могли, что жалостливо шипеть, прося пощадить главенствующее тело.
— Вам нужно отдыхать, господин Мессмер… — ласково прошептала женщина, с бесконечной любовью уставившись в глаза зашипевших от ужаса змей. — Король милостив. Мы должны быть благодарны его доброте…
— …
— …
— …
Что Константин, что Ренни, что Мелина предпочли не обращать внимания на широкую, безумную улыбку, вылезшую на лицо Релланы.
К её чести, она сориентировалась пугающе быстро, железной хваткой вцепившись в последнюю возможность.
Возможно. Только возможно…
Мессмер немного боялся фанатичной любви сестры королевы Ренналы, во избежание чего-то плохого отослав её подальше. Оправдывало ли его это? Нисколько. Лишь интересный факт.
Пристанище Теней окончательно пало.
И не только оно.
От святилища, что некогда было возведено в лесу бездны, остался лишь пепел.
Некогда величественное поместье, одними лишь своими размерами вводящее в ужас, стало лишь тенью самого себя, и было что-то ироничное в том, что виновником этого был сам владелец поместья.
292