Не испытывающий и толики страха или сомнений.
Их битва будет продолжаться столько, сколько потребуется.
Минуту.
Час.
Два часа.
Пять часов и намного, намного больше…
Столько, сколько потребуется.
Стоило отдать должное, Зверь, несмотря на довольно говорящее прозвище, был далеко не полностью лишён разума. Он довольно быстро понял, что не мог убить прямо на глазах перерождавшегося безумца, а потому пытался схватить.
Ограничить и сковать так же, как сковал Богиню. Превратить в сосуд более совершенный, чем была Марика. Бессмертный, вечно перерождающийся в свете Солнца сосуд.
К несчастью, Константин и сам понимал опасность этого, а потому…
Взрывал своё тело, вновь перерождаясь.
В конце концов, он уже воспользовался механикой, так чего теперь её избегать?..
За многие сотни лет жизни в тёмном фэнтези, отрицающем само существование смерти, девушки успели насмотреться на многие отвратительные, ужасные вещи. Во многих — поучаствовали лично.
Но это был первый раз, когда они видели, как кто-то самостоятельно взрывал себя, разлетаясь кровью и кишками, что уже обращались в свет, возвращая мужчину из небытия.
Даже Боги не были истинно бессмертны. Изъятая из законов мира Предначертанная Смерть не дарила истинного бессмертия, лишь оттягивая и обезображивая неизбежное.
Константин же, кажется, с самого первого дня нахождения в Междуземье походил на богоподобное существо больше, чем сама Богиня.
Было очевидно, что финал не мог заставлять себя ждать слишком долго.
Ведь даже космические твари не могли сравняться с терпением, которым обладали истинные трайхардеры.
Сущность, совсем отчаявшись и обратив свой взор на заметно менее бессмертных Мелину и Ренни, столкнулось с тем, что…
Константин уже ожидал подобного, пережив неприятный опыт с Рикардом.
И повторять ошибок не собирался. Вайфу и так прорвались к нему на арену, здорово пощекотав ему нервы!
Потрясений на сегодня достаточно!
Со свистом подаренного вайфу свистка Поток, будто был готов к этому с самого начала, воплотился прямо перед ним, бесстрашно (это же не страшные глазастые головы, в конце концов, всего лишь ужас из глубин космоса) рванув вперёд. Так быстро, как никогда ранее[313].
Воспользовавшись одним-единственным мгновением, когда сущность сместила свой фокус на других жертв, мужчина оказался прямо у самого сердца твари, вонзив клинок в уже заготовленную Марикой трещину[314], заканчивая то, что она так и не смогла сделать.
И если до этого Зверь попросту игнорировал все попытки атаковать, то, стоило клинку вонзиться в единственное уязвимое место…
Что-то с громким, оглушительным звуком, раздавшимся в умах всех жителей Междуземья, разбилось.
Вспышка!
Мир вновь изменился. Казалось, никакой битвы не было. Они всё также стояли внутри Древа Эрд, словно всё произошедшее было простым сном. Сном, что стал явью.
Невозмутимый Погасший, полностью невредимый от каких-либо ран, стоял напротив рассыпающегося тела Богини, держа в руках её голову. Он точно не знал, что будет, если он позволит ей вновь сделать вдох, но догадывался, что в потенциале ничего хорошего.
Было слишком много вещей, которые одно из самых хитрых и жестоких существ могло сделать не так. Одним фактом своего существования. На плечах Константина лежала слишком большая ответственность.
— О мать, так ли ты видела свой конец…
Шепот Мелины, облокотившейся на своего избранника, был полон печали и Меланхолии.
Обнимавшая сзади призрачная фигура Ренни, вновь засыпавшая прямо на глазах, тоже не выглядела сколь-либо радостной. Она не могла испытывать жалости к Марике, но, по крайней мере, она чуть-чуть лучше смогла понять её мотивы.
К сожалению, даже у одного из самых страшных существ Междуземья они были.
Селлена, видя, в сколь угнетенном состоянии были её спутники, деловито прищурилась.
— Тебе следовало предупредить нас, Константин.
Меланхоличный настрой Мелины мигом изменился, девушка прищурилась, глаз засветился золотистым светом. И даже собиравшаяся уснуть Ренни резко распахнула глаза, впрочем, уставившись недовольно скорее на Мелину, чем на Костю.
— Тебе не следовало так обращаться с моим вместилищем, Мелина.
Уже думая направить эмоции на своего избранника, фальшивая служанка Пальцев легко переключилась на недовольную Ренни.
— Не моя вина, что ты оказалась столь слаба.
313
314