– Не твое дело, иди отсюда! – рыкнул Черныш еще свирепей, чем обычно.
– Как это не мое дело? – возмутился Ду. – Нам завтра вставать рано, а ты мне спать не даешь.
– Ты совсем страх потерял?
Черныш отпустил Хана, шагнул к Минцяну и сильно его толкнул. Тот схватился за стену, чтобы не упасть.
– Эй! Я же ничего такого не сделал! – воскликнул Ду.
Хотя Черныш уже готовился к бою, Пин вдруг объявил:
– Ладно, хватит. Пора на боковую.
Возражать ему Черныш не посмел.
Тут в туалете раздался шум возни. Не успел Черныш и глазом моргнуть, как Хан прошмыгнул мимо него и бросился к двери камеры.
– Держи его! – крикнул Пин, но было поздно.
Хан уже выплюнул кляп и, вцепившись в решетку на окне, завопил во все горло:
– Помогите! На помощь!
Пронзительный вопль разбудил заключенных в других камерах, и вскоре отовсюду послышались ругань и ворчание. Некоторые тоже начали что-то кричать, и в тюрьме воцарился хаос.
– Черт тебя дери, заткнись уже!
Черныш подскочил к Хану, схватил за горло и попытался оттащить от двери. Однако тот, продолжая голосить, теперь лишь немного приглушенно, держался за решетку с отчаянной силой. Шунь и Шань выбежали из туалета.
– Оставь его! – велел Шань, оценив ситуацию. – Все по нарам!
Шунь, недолго думая, подбежал к своей кровати. Черныш понял, что быстро успокоить Хана не удастся, и тоже вернулся на место; Шань забрался на верхнюю койку. Ду Минцян, покачав сокрушенно головой, последовал их примеру. Хан, утратив всякое самообладание, вопил без остановки.
Вдруг во всем тюремном блоке зажглись лампы. Пин и остальные вскочили на ноги, стараясь изобразить заспанные лица для камеры видеонаблюдения над дверью. Яркий свет словно отрезвил Хана. Он перестал кричать и, осознав, что стоит голым ниже пояса, стал натягивать брюки.
– Камера четыреста двадцать четыре, что у вас случилось?
Хан на мгновение замер от испуга, затем поднял глаза и увидел рядом с вентиляционным отверстием динамик, из которого и доносился голос охранника. Устройство связи находилось у койки Шуня, поэтому он приподнялся на кровати и сказал в микрофон:
– Новый заключенный недоволен нашим правосудием и не желает встать на путь исправления. Говорит, он невиновен, потому и зовет на помощь.
– Нет… Неправда! – Хан стоял слишком далеко, и его не услышали.
Ответа из динамика не последовало, но свет по-прежнему горел, что вызвало новый поток ругательств и жалоб из всех камер.
– Тихо! – снова раздался голос, теперь из коридора. Удары дубинок по дверям действовали мгновенно – заключенные тут же замолкали.
– Ну что, допрыгался? – злобно бросил Хану Шунь.
Черныш указал пальцем на Ду, лежащего на своей койке.
– А ты держи язык за зубами.
Ду не ответил, как будто разом оглох и онемел.
Шаги приближались, и вскоре в окне камеры 424 выросла фигура охранника; за его спиной маячили еще двое. Когда привезли новых заключенных, этого надзирателя в тюрьме не было. Увидев незнакомое лицо, он спросил у Хана:
– Новичок?
Тот поспешно закивал, рассчитывая на спасение. Охранник нахмурил брови.
– Это ты звал на помощь?
– Да! – Хан посмотрел на сокамерников. – Они… они надо мной издевались.
– Что ты несешь! Тебя никто и пальцем не тронул! – запротестовал Черныш под одобрительные возгласы друзей.
– Всем молчать! – Охранник обвел камеру гневным взглядом. – Ты. Говори, что случилось.
Он ткнул дубинкой в сторону Ду Минцяна. Тот насупился, все еще недовольный тем, что его разбудили.
– Откуда мне знать? Я вообще спал.
– Ты и правда спал, но потом проснулся и все видел! – ошеломленный ответом Ду, воскликнул Хан.
– Ладно, ладно, – перебил его охранник. Он оглядел Хана с головы до ног и недоверчиво спросил: – И как же над тобой издевались?
– Они… – начал было Хан и умолк. В уме он пытался подобрать слова, чтобы описать пережитое унижение.
Охранник снова нахмурился.
– Позвольте мне объяснить. – С койки поднялся раньше молчавший Пин. – Парнишка просто не согласен с приговором. Все твердил, что его подставили, и отказывался ложиться спать, даже когда свет выключили. Хэйцзы его припугнул слегка, чтобы замолк, вот и все; мы и пальцем его не трогали.
– Верно! – отозвался Черныш. – Согласен, зря я ему угрожал. Но он кричал без умолку, поносил наше правительство, уснуть не давал… Я и не сдержался.
– Неужели? – Холодный взгляд охранника снова уперся в Хана. – Значит, подставили тебя?
Хан закусил губу.
– Да, я невиновен. Меня оклеветали, – проговорил он хрипло, но уверенно.
Охранник резко хохотнул.
– То есть судья ошибся?