— Да. Это был один из слуг Тьмы. У меня нет приемов против такой ощутимой магии. Я не мог противостоять, — снова в повествовательной манере доложил Хейнин.
— А что насчет Кхаана, он знал убийцу?
— Уверен, что владыка знал, — все так же честно отвечал Хейнин, без единого презрительного вздоха сделавшись покладистым слугой ради одного лишь момента — когда сам сможет обратиться в задающего вопросы. — Но он не называл имени, не говорил со мной об этом маге. Король Аграахона был очень мудрым человеком, не раз доказав, что из всех потомков Угвура он единственный заслуживал быть равным предку.
— Кхаан не доверял даже тебе, тому, чья преданность была стократно сильнее собачьей, — высказала вслух свое наблюдение я. — За всю свою жизнь мой супруг не встретил никого, кому мог довериться. Его считали Высшим Злом только потому, что он просто был самым одиноким человеком в этом мире…
— У владыки не было другого выхода. Он с самого начала знал, что в этом его предназначение, и был бесконечно смел принять судьбу и ею последовать, — со всем уважением, но настолько же монотонно озвучил Хейнин. — До смерти четвертой провидицы случилась ведь еще одна.
— Неужели Рубен?.. — открыл рот побледневший вмиг Седжал.
— Мне неведомо, как, но Король Кхаан узнал, что хранителям пророчеств грозит опасность. И вскоре произошла гибель пятого провидца, однако владыка еще до этого предугадал, что некто попытается не просто завладеть тайными знаниями, но при этом намерен стать единственным, кто имеет полную картину пророчеств. Он задался целью отыскать все части цепи как можно скорее. Затея убийцы не удалась не только потому, что Король Аграахона преуспел раньше, была другая причина…
— Кхаан стал сильнее, — поняла, к чему ведет Хейнин, я.
— Верно, Ваше Величество.
— Но он не убил мага, — дополнил цепочку выводов генерал Ян, впервые вступив в разговор.
— Точно. В противном случае, мы бы сейчас тут не сидели...
— Владыке удалось сохранить жизни оставшимся провидцам, когда он благодаря осколкам черного сердца превзошел в силе своего противника. Этот маг больше не мог подобраться к тем, кто имел защиту Короля мира людей.
— Вот только до самих пророчеств он все же добрался, — выдохнула Верна, стоявшая позади меня без движений, словно несла боевое дежурство около священного символа людской веры.
Монах в машинальном действии поднялся со скамьи и нагруженный тяжкими мыслями принялся расхаживать вдоль подножия трона.
— Итого, вопросов стало еще больше, а тот, кто способен на них ответить давно за порогом этого мира.
— На самом деле вопросы меня сейчас меньше всего интересуют, — теперь уже поднялась я. Спустившись со своего возвышения, я обошла вокруг изломанно опирающегося на свою трость Хейнина. — Сейчас мне важно понимать, нужно ли на все это вообще искать ответы.
— Кажется, заговорив открыто, мы наконец имеем шанс прийти к согласию, — тон Хейнина по-прежнему звучал отстраненно, но теперь в нем ощущалась доселе тщательно скрываемая властность. Так обычно говорят те, кому есть чем сделать ставку, в чьих руках лежит нечто безусловно ценное для другой стороны.
— Это целиком и полностью зависит лишь от твоего искреннего желания прийти к согласию, — усмехнулась я, в душе похвалив Хейнина за шаг навстречу прямому диалогу между нами.
Стук моих каблуков в смолкшем необъятном пространстве тронного зала резко оборвался. Мой взгляд уперся в глаза слуги с решимостью владыки, а кривая улыбка явственно, без намека на двусмысленность анонсировала будущие мои безрассудства. В следующий миг я выставила ладонь вперед и без жалости полоснула себя острием клинка. Из смертельно ровной раны хлынула кровь, напитывая багровым оттенком рукав моего траурного платья. Не успели струи крови промочить одежду, как у пореза на моей руке уже зарубцевались края.
— Примечательное зрелище, не так ли? — направила безумный взгляд на Хейнина я и улыбнулась тем чертям, что бесновались в моей необратимо травмированной душе.
Удивление затронуло лица всех присутствующих, но лишь Хейнин остался в прежней мимике. Выходит, мои догадки подтвердились — он знал.
— Что это такое, Элейн?! — прохрипел Монах.
Я подняла брови, усмехаясь над Хейнином, гордо застывшим передо мной в ожидании моих невыполнимых условий, а затем повернулась к Седжалу с ответом: