— Это, дорогой мой Седжал, магия.
— А я думал, фокусы ярмарочного шута в погожий день! — рявкнул недовольно он, требуя объяснения.
— Магия моего супруга, Седжал, — произнесла я, наблюдая за реакцией Хейнина. — Которая должна была умереть вместе со своим хозяином…
— Король Кхаан не мертв?.. — хором озвучили Дхе-Фортис.
— Нет. Во всяком случае, его духовная форма.
Монах махнул рукой, призывая вернуть ему мое внимание.
— Элейн, это правда?
— Его не вернуть в этот мир, — не позволив мне и слово вставить, отрезал Хейнин, как будто думал, что он тот, кто тут что-то решает.
— В таком случае, я отправлю этот мир туда, где Кхаан.
— Королева Элейн — та, кто должен защищать его, а не разрушать, — тон слуги все больше делался авторитарным.
— А ты мне ничего хорошего не сделал, чтобы выдвигать требования по долгам. Я ничем тебе не обязана, так что схватись покрепче за свой костыль и попробуй заставить меня служить тебе. Или ты, по обыкновению, насобираешь еще десяток пророчеств и разбросаешь эти загадки по всему миру, чтобы мы еще четверть века потратили на игры с тобой Хейнин? Так я тебе приготовила одно слово на это: мечтай.
— Ваше Величество думает, будто моей целью только и является, что обрекать смертных на мучения?
— Мне плевать на твои цели, Хейнин, пока по значимости ты не поставишь их после моих, — продолжала открытый и острый диалог я.
— Ваши цели слишком эгоистичны для того, чтобы ставить их выше.
— А твои лишены мотивации. И знаешь почему? Да вот как раз потому, что в них нет ничего, способного удовлетворить мою эгоистичность. Если ты такой весь из себя благородный спаситель мира, так ты не влачись за моим черным эго и защищай свой мир сам! А ко мне он ни разу, никогда не был ни благосклонен, ни справедлив, чтобы то, что от меня осталось я готова была смиренно положить на алтарь его существования!
— Элейн, кто он такой? — Монах с нетерпением в голосе прервал наши упрямые обвинения в адрес друг друга.
— А ты у него и спроси, Седжал, — фыркнула я, чувствуя все больше презрения к тому, кто цинично тянет мое и без того ограниченное время. — Пускай господин Хейнин хоть раз будет честен с теми, кого без зазрения совести бросает в жернова смерти ради якобы благородных целей!
— Кто в итоге чей слуга, ежели мы все это время ошибались? — задал новый вопрос Монах. По его суровому лицу можно было сразу определить, что он готов обрушить этот мир вместе со мной.
— Я тот, кто призван Балансом следить за строгим исполнением предписанного им.
— А если конкретнее?
— А если конкретнее, то Хейнин — обратная сторона медали под названием Угвур. Отколовшаяся частица его отражения, в которой, как во всем обратном, заложено зерно противоборства. Есть действие, и на всякое действие имеется свое противодействие. Чтобы уравновесить силы, не дать Угвуру безграничную власть, Баланс породил Хейнина. Кривого, убогого, изломанного сущностью Бога Тьмы. С тех пор он призван восстановить границы Равновесия, так что Хейнин не фанатик мира во всем мире, он создание, наделенное высшей волей и ее машинально исполняющее.
И вот тут, после моих рассуждений, которые я уверенно раскладывала перед собеседниками абсолютно наугад, на лице Хейнина наконец-то проявились эмоции. Его голова склонилась в легком почтительном кивке, когда он произнес:
— Королева Элейн поистине удивительная женщина, от которой не скроется ничего.
— В Эригиле ты сказал мне, что однажды я узнаю все, но отказался быть тем, кто расскажет.
— И вы действительно узнали все сами, как я тогда и предрек.
— А похоже, что у меня был выбор? Разве ж со мной кто-то делился знаниями — нет, только тайнами. Скармливали одну за другой и ждали послушания от цепной собаки. Когда же у собаки не осталось хозяев, ей пришлось самой позаботиться о себе. Эта собака отрастила клыки и стала своенравной, так что теперь ты, Хейнин, никуда не денешься от меня, пока я не удостоверюсь в том, что все тайны перестали для меня таковыми быть.
— Какие тайны мне полагается открыть?
— Первая из них — как попасть за границу мира Тьмы?
— Такой способ есть, — сухо прозвучал Хейнин.