Впервые в голосе Хейнина слышались нотки непонимания. Он, как Страж Баланса, веками терпеливо, скрупулезно сводил все фрагменты разбросанной по всему Хагейту к этому моменту, полагая, что после смерти Кхаана все придет к этому ненасытному на людскую кровь Равновесию, но прогадал. Прогадал даже он, даже тот, кто был преданной шавкой Баланса. Я могла бы искренне и во все горло засмеяться над побитой за верность псиной, но в моей душе были совершенно обратные чувства. Все потому что я тоже была преданной псиной и, возможно, даже более преданной, чем этот убогий калека…
Я думала, что между мной и Кхааном осталось только, что спасти чертов мир смертных, а, как выяснилось, мне еще и недоступна возможность бежать сломя голову на смерть. Мне по-прежнему нужно проявлять преданность, но теперь к ней добавилась еще и покорность в ожидании указаний Равновесия. Судьба написала для меня трагедию, но перед тем как сдохнуть, я должна развлечь ее своими бесцельными паническими метаниями из угла в угол в попытке найти способ приблизить собственную кончину.
Вот так мы впервые открыто посмотрели в лицо своей беспомощности, а в это время Тьма оплетала сетью гнилых корней земли Аграахона. Разведчики возвращались в Рисхеэль с плохими новостями, докладывая о вспышках заболеваний, массовых сражений, распространении всеобщей паники.
Кхаан один предвидел это, а потому разослал свои многотысячные войска во все части континента, который теперь был объединен под одним флагом — под флагом Аграахона. Если бы не солдаты, люди остались бы с миром мертвых один на один. Из донесений мы узнали, что нечисть не обладает магией. Ее силы хватает только на то, чтобы принять физическую форму, чаще — обезображенную, уродливую, и только поэтому у нас все еще оставалось преимущество, которое точно носило временный характер. В любой момент силы нечисти могли перевесить наши, если не магически, то хотя бы и количеством. Что станет с Хагейтом, если выполнятся оба этих условия?..
И тогда я вспомнила, как в Эригиле буйствовали слуги Шеограта, сжигая темной энергией с помощью одного только касания. Меня бросило в дрожь. Если бы сейчас по землям Аграахона ступала армия Шеограта, самое жалкое, что нам бы осталось — смехотворные попытки остановить эту повсеместно сеющую смерть чуму.
Просто ждать дальше и оставаться бездейственными было нельзя. Пока мы тут силились понять замысел Равновесия, Хагейт еще больше наводнялся нечистью, которая порождала все новые и новые разломы в земле. Чтобы руководить обороной городов и быть в курсе положения на местах, мне снова пришлось отослать Дхе-Фортис в разные части континента. Так рядом со мной остались лишь Верна и Арин, которых я бы и рада была отослать в обездоленные регионы, где координация также считалась необходимой, но получила категоричный отказ в выполнении приказа — лидеры моего личного отряда воительниц остались подле меня.
Несмотря на численное преимущество армии Аграахона и своевременные меры по изоляции разломов, всего за месяц с небольшим континент буквально погрузился во Тьму и стал неким, если не подобием, то напоминаем подземного царства. Вскоре земля разверзлась и под моими ногами. В Арсене — внешнем городе вокруг Рисхеэли — тоже произошел разлом, и оттуда, охотясь за людскими душами, на запах страха поползла всяческая тварь.
Мы тотчас встали на защиту города, отбиваясь день и ночь, попеременно сменяя друг друга. Нескончаемая вереница выродков Тьмы не давала нам и малейшей передышки. Все потонуло в трясине монотонных, изматывающих сражений, где не осталось ни проблеска надежды на завершение, ведь у Тьмы в арсенале имелся нескончаемый ресурс.
Рассыпаясь в прах под лезвиями наших мечей, слуги подземного царства возвращались вновь через разрушенную границу двух миров. Они могли позволить себе убывать, мы — нет. Нечисть — потеря восполнимая и потому никакой ценности для хозяев не представляет. У людей нет хозяев — у нас есть родные и близкие, что стоят позади наших спин, не хотят умирать и уж тем более видеть наши смерти.
Во всем этом багряно-беспросветном побоище столица короля — Рисхеэль — была единственным свободным островком посреди вязкого гнилостного болота, который нечисть подземного мира обходила стороной. Кхаан предусмотрел перед своей гибелью даже это, умышленно выбрав церемониальный зал для места своей казни. Переступая порог жизни и смерти, он проливал священную кровь владыки в недра магического алтаря, потому что желал сберечь свой дом и его обитателей. Рисхеэль и оказавшиеся внутри ее стен люди получили защиту моего погибшего ради мира живых супруга. Даже после смерти он смог спасти меня, свою убийцу, от страшной участи, которая постигла его самого.