Однако, как обычно это и бывает, когда чего-то больше всего страшишься, оно непременно настигнет… Вот так, словно в назидание за наши греховные помыслы, в жизни Великого Владыки появились вы.
Это было понятно каждой его любовнице, что больше ни одна очаровательная улыбка или самая нежная ласка не смогут вернуть никому из нас его внимание и любовь. Владыка ни к одной из нас не испытывал даже близко похожего и тем более такого глубокого чувства. Набравшись смелости взглянуть правде в глаза, ведь каждая женщина легко может отличить страсть тела от страсти души… И ровно с тех самых пор он к нам не просто охладел, он забыл о существовании гарема.
— Его действия не подтверждают твоих слов.
— Я не знаю, зачем владыка это делал, но вопреки своему сердцу он умышленно давал вам ложную информацию о себе настоящем. Много раз он появлялся в гареме и просто часы напролет сидел за своим письменным столом, пока над горизонтом не вставало солнце. Он нарочно создавал видимость, которая взращивала в вас чувство ненависти и брезгливости. Вам приходилось терпеть унижения от собственного супруга, который держит под одной крышей с вами, его законной женой, его единственной королевой, несколько десятков наложниц. Наложниц, к коим он не прикасался с того самого дня, когда принес вам клятву…
— Жаннин, тебе не стоит обелять репутацию моего мужа, я приняла его и таким — порочным, — отгораживаясь от ужасающей правды, произнесла я.
— Я не оправдываю Великого Владыку, только хочу, чтобы вы наконец узнали правду, впервые за все это время…
— Я видела его в ваших объятиях и после нашей свадьбы.
— В глубине души вы ведь давно знаете, что это была иллюзия?..
— Сейчас это не имеет никакого значения, Жаннин, — выпалила я, учащенно смаргивая болезненное пощипывание в глазах.
— Ваше Величество, сейчас как раз то время, когда это имеет очень большое значение, потому что только правда поможет вам найти верные ответы.
— Твоя правда лишь добавит горечи в чашу с терпким ядом моей вины, — мой голос звучал сдавленно из-за сдерживаемого внутри раскаяния.
— Верно. Но гораздо важнее, что так вы сможете постичь тяжесть не своей вины, а Владыки, ведь он умышленно обрек вас на эту участь в полной вашей слепоте только потому, что всем сердцем желал сохранить незапятнанным единственное святое для него имя — имя любимой женщины.
Горечь сожалений и других токсичных чувств разъедала мое сердце. Оно захлебывалось в собственной крови, не справляясь с хлынувшими из вновь раскрывшихся ран потоками. Моя грудь хаотично вздрагивала, то подавляя, то подчиняясь истерике. Сомкнув веки, я позволила слезам выразить все то, что не могла сказать словами.
— Он уходил с глубочайшим чувством одиночества внутри…
— Уходя, Великий Владыка сохранил в своем сердце только одно чувство, ибо только любовь в силах, вправе была дать ему надежду на возвращение. Он не собирался ненавидеть себя за содеянное, потому что все это было для него уже безвозвратно ушедшим, пускай и трагичным, прошлым. Гораздо важнее, что подарит ему шанс на будущее.
Я вышла из купели еще мертвее, чем в нее заходила. Жанин молча помогла мне одеться и так же тихо проследовала со мной до покоев Кхаана, в которых я в последнее время бывала чаще, чем в своих.
От сковавшего по рукам и ногам бессилия моим эмоциям и страхам было тесно под маской хладнокровия, которую мне приходилось носить ежедневно. Я не могла показать это всем тем, кто остался со мной, свои истинные чувства, потому что сама боялась их как огня. В поисках утешения неприкаянной души, я неизменно возвращалась в то единственное место, где мне хотя бы ненадолго можно было стать собой.