* * *
Глава 25
В пустых, безжизненных покоях Кхаана, как и во всем необъятном замке, было холодно. Из-за нашествия нечисти добывать дрова даже в близрастущих лесах стало крайне трудно, поэтому мы экономили как могли. Хорошо отапливалось только восточное крыло, в котором находились больные и раненые, все остальные части Рисхеэли были выморожены до основания последними беспощадными стужами казавшейся мне вечностью зимы.
Я завернулась в одеяло из лисьих шкур и села за письменный стол Кхаана. Пламя одинокой свечи боязно мерцало во тьме и холоде, царящих вокруг. Его спасительный свет будто бы сам нуждался в защите, но всюду встречал лишь противоборствующие силы. Так оно походило на пламя моей души, подавленное, едва теплящееся среди фобий и сомнений, из последних сил пытающееся противостоять судьбе.
Уснуть сегодня мне не удастся тем более, попробую хотя бы не замерзнуть и поразмышлять в тишине. Мой супруг, всевластный Король мира людей, что бы он в этой ситуации предпринял? Какие бы в этот момент мысли он считал ключевыми, а какие игнорировал или вовсе выбросил?
Сколько раз я наблюдала его напряженную, молчаливую задумчивость. Кхаан хмурился и непроизвольно потирал висок, опираясь на массивный подлокотник своего кресла. Мне нужны были качества Короля Аграахона: мудрость, сила, терпение и уверенность в себе, чтобы осуществить задуманное. Мне нужно было выиграть не просто одно сражение, а все до единого, которые разделяли меня с моим супругом.
Он был самым могущественным человеком на земле, но самым жалким, потому что даже у самого слабого было понимание, что такое настоящее счастье, а у него — нет. Я готова возненавидеть этот мир еще сильнее, только бы отплатить Кхаану за его любовь. Я готова была перевернуть этот чертов мир, чтобы он хоть немного отплатил Кхаану за преданное служение.
Несмотря на рушащийся к чертям мир и сомкнувшийся над землей купол беспросветного мрака, мой муж сейчас бы точно не испытывал проблем с решимостью, ведь владыка Аграахона всегда был уверен в себе и знал все наперед. Он вел затяжную, заведомо проигранную лично для него войну со всем этим ублюдским подземным миром с улыбкой, играючи, потому что для любого их действия он давно просчитал противодействия и в своей мудрости никогда не ошибался.
— Кхаан, супруг мой, как же мне быть?.. Как же мне обыграть их и не омрачить твоей жертвы?
Бесцельно перебирая пальцами по бумагам на его столе, листок за листком я пересматривала уже наизусть выученные документы, карты, заметки. От моего неловкого движения стопка рухнула на пол и разлетелась по его шероховатой поверхности. Мои замерзшие руки не слушались, когда я пыталась как можно бережнее собирать беспорядочно разбросанные документы. Я даже не стала стараться разобрать или как-то упорядочить их — просто не повредить уже было за счастье.
Собирая документы, я невольно продолжала их просматривать, пока мой монотонно неподвижный и даже отрешенный взгляд не коснулся небольшого рисунка на обороте одной из записок Кхаана. Мое сердце снова принялось кровоточить…
Это была я, а скорее некогда утерянная часть меня. Кхаан изобразил меня такой, какой я предстала перед ним в нашу первую встречу тогда, в Сиде. Обнаженный клинок, выставленный вперед, и мое полное решимости лицо. Такой ты запомнил меня, Кхаан? Такой ты считал меня, любимый супруг? Сильной, воинственной, никогда не уступающей. Никогда не отступающей… Ты верил в меня до последнего вздоха, а я расклеилась и растеряла свое мужество, слишком привыкнув к тому, что мне есть на кого положиться.
Мне впервые снился Кхаан со дня его гибели. Он был величественнее прежнего, но оттого еще более отчужденным. Его могучие плечи покрывала черная порфира с громоздкими витиеватыми наплечниками из темного металла. Это выточенное мужеством и несгибаемым характером лицо по-прежнему оставалось безупречно красивым, хотя нет, оно стало еще красивее из-за смягченной мимики при взгляде. Наконец-то он смотрит на меня сквозь призму истинных чувств. Наконец-то он не прячет настоящего себя за маской жестокости.
— Кхаан… — задыхаясь тоской, прошептала я.
Мне хотелось подойти, нет — броситься в его объятия, но разделявшая нас черта грозила смертельной опасностью. Интуитивно я чувствовала исходящую от нее угрозу. Как во сне может быть нечто подобное? Слишком реалистично сновидение указывало нам о принадлежности к разным, не соприкасающимся друг с другом мирам. Кхаан тоже хотел дотронуться до меня, бессознательно потянув ко мне руку, но Тьма будто хлестнула его своей длинной плетью, оставляющей невыносимую душевную боль.