— Ты должен очень внимательно выслушать то, что я тебе скажу, Седжал, — строго и размеренно произнесла я, стараясь придать своему голосу как можно больше уверенности. — Ты боишься, знаю. И я тоже боюсь, Седжал… Я боюсь умереть не страшной смертью, а глупой… Потому что если уж подыхать, то в лучах славы и героизма, в праведных мучениях, на которые неспособен никто иной, чтобы ни одна падла потом не плюнула на твое кривое надгробие, выражая свое пренебрежение. Я столько раз мечтала поддаться этому искушению и провалиться сквозь землю, лишь бы не ощущать собственной беспомощности, лишь бы не смотреть в глаза собственным сожалениям, но именно ты призывал меня из-за постыдной грани. Так часто, это было очень часто…
Знаю, на пороге смерти все видится совершенно иным — менее радостным, более фатальным. Сколько раз я взирала на мир сквозь это заляпанное моей же кровью стекло и так мерзко оседал железистый привкус на языке, когда я молила о покое… Отступая, я понимала, как это низко, и я соглашалась на эту низость, ведь мне всегда было чем утешиться, когда б я всего лишь Рейна без фамилии и звания, только пушечное мясо великих королей, расходный материал в самой глупой и бесполезной войне всех миров…
Мой главный союзник молчаливо соглашался. Он в несколько коротких вдохов вобрал морозный утренний воздух и после недолгой паузы ответил:
— Я надеялся на скупую слезу, надеялся разжалобить самую сильную женщину, которую боготворил за характер, за смелость противостоять всему и вся с того момента, чуть только увидел.
— Тебе не стоило покидать Вейон со мной, если ты рассчитывал в этой жизни еще хотя бы раз быть обласкан милосердием! — фыркнула я, нарочно заставляя проявлять эмоции, потому что только они сейчас могли оставить Седжала в сознании. — Сменив монахинь на солдат, святое безмолвие на ужасы войны, ты сам себе отказал в жалости.
Седжал даже нахмурился в недоумении.
Я выдохнула, ощущая, как горечь расставания отступает от сердца. Потерять Седжала — все равно, что лишиться жизни самой. Он мне нужен сейчас как воздух. Нет, не для наставлений или поиска очередных ответов, он был мне необходим как близкий человек, родственная душа в этом неотступном, удушающем мраке одиночества. Чтобы не показывать ему свою слабость, чтобы не давать расслабиться Седжалу еще больше, я деланно закатила глаза и снова разразилась осуждающими фразами:
— Вместо этого предсмертного нытья, лучше бы ты вспомнил сколько раз я была в объятиях смерти по твоей вине, и по твоей же просьбе выжить всякий раз карабкалась по той отвесной без единого выступа скале, между прочим. И ты после этого убежден, что ничего мне не должен?! Не можешь потерпеть ради меня!
— Разве я могу сдаться, Элейн, если ты настаиваешь на обратном?.. — на последнем издыхании пробормотал Монах.
Мои руки заливала кровь Седжала, человека, которого до сей поры я считала совершенно неуязвимым, однозначно бессмертным. Я не могла отпустить его, потому что, оставшись без его поддержки, просто сломалась бы сама. Я снова эгоистично использовала людей.
— Вот и помолчи, Седжал, — сурово оборвала я. — Не трать свои силы и мое время на эти сопливые сантименты, когда б нам с тобой до прощания еще много-много лет жить бок о бок.
— Хах, вот как ты обращаешься с человеком, находящимся в шаге от смерти. Никакого почтения, — едва оставаясь в сознании, усмехнулся Монах. — Я должен был выбирать более тщательно ту, на служение которой отдам столько сил и лет.
От сердца еще немного отлегло, когда Седжал снова взялся шутить в своей привычной манере. Осторожно опуская его голову на самодельные носилки, я честно ответила:
— Мы с тобой друг друга стоим. Ты ни за что не променяешь меня даже на самую преданную и покладистую.
— Ты права, как, впрочем, и всегда… — одними губами произнес Монах.
— А теперь отдохни, друг мой. Ты достаточно позаботился обо мне, сейчас моя очередь, — провожая Седжала, напутствовала я. Воины ордена уходили строгими рядами, пока мне оставалось только смотреть им вслед. Их путь был куда яснее моего, пусть и собирались мы на одну битву. — Прежними нам никогда больше не быть. Мы останемся такими лишь в воспоминаниях друг друга.