— Кольцо Бериуса де Моридера или иначе — Глаз Кентавра. В незапамятные времена люди верили, что мудрейшими существами на земле были именно кентавры. Считалось, что они обладали способностями к прорицанию и чтению мыслей, отсюда вся их безграничная мудрость, — пояснил Монах, когда я — новоиспеченная королева — приняла символ власти Кендры.
— Красивая вещица.
— И очень ценная, к тому же. Доказывает твое прямое родство с Моридерами.
— Почему оно у тебя? Разве не Эдмунд должен быть его полноправным властителем?
— Перстень был передан Элейн ее матерью. Когда Бериус отошел к праотцам после тяжелой болезни, — начал Седжал.
— Похоже, на Эдмунда не ставила даже родная мать? — вдруг догадалась я.
— Вот именно. Ландинья, именно потому, что мать, знала Эдмунда лучше прочих, и для нее было понятно почти сразу, что способности сына не велики. Своим характером он очень походил на брата Ландиньи — Тоциуса Верейского, только с той разницей, что у второго любовь к мотовству могла проходить вполне безболезненно для страны, поскольку власти он не имел. А вот Эдмунд транжирил ресурсы некогда богатейшего государства, за что и поплатился головой. Жалкий конец для монарха, отличное начало для страны.
— Как скучно я жила до встречи с тобой…
— И то верно, — хвастливым тоном прервал он меня.
— Лучше бы так все и оставалось, — закончила я и получила в ответ смешок Седжала.
— Кончай языком трепать. Пора собираться в дорогу! — скомандовал Монах и подал знак Дхе-Фортис.
Весь день прошел в сборах. Не сказать, чтобы мы много с собой взяли, но то немногое тщательно подбиралось. Особенно это касалось моего облачения. Я давно уже не была той армейской нищенкой при низшем чине и таким же жалованием, даже в будние дни все эти пять лет пребывания в Вейоне я носила королевские шелка и меха. Да, одежда моя была проста и удобна, но вся без исключения из лучших и самых дорогих тканей. Монах нарочно рядил меня во все эти роскошества, во-первых, чтобы к новой жизни привыкала я, во-вторых, показывая всей общественности, что принцесса Элейн не превращается в монастырскую гниль, увядая в самом расцвете молодости, а шьет наряды и живет на широкую ногу, готовая занять трон в любой момент. Это все было частью хорошо продуманного Седжалом плана, и вот теперь настал момент, когда он будет запущен в полную силу.
Я стояла на широкой монастырской площади и смотрела на всех обитателей Вейона с чувством некой ностальгии. Все эти люди, вышедшие меня проводить, не пытались ликовать или праздновать. Они хорошо понимали, что отсюда, от самого этого порога, лежит необычайно долгий и тернистый путь, где я никогда, ни единого мгновения больше не смогу принадлежать себе…
Я подняла руку, холодно прощаясь с единственным в моей жизни домом, и навсегда закрыла в дальнем ящике робкое желание повернуть назад.
— Когда мне ждать тебя, Монах?
— Самое большее, через пару месяцев. Сегодня я отправляюсь в Бастру с официальным прошением от королевы Кендры к их королю.
— Прошением?
— Да, оказать честь и присутствовать на коронации.
— А что в нем такого особенного, что я лично прошу его явиться, простите — присутствовать на моей коронации?
— Ну, особенностей у него хватает. Нас более всего интересует его прочная власть и переполненная казна. Он лучше прочих подходит на роль твоего супруга.
— Ловко ты все решил, — безразлично бросила я и, кивнув Монаху на прощание, тронула лошадь в галоп.
* * *
Путь из Вейона в столицу Кендры занял у нас две с половиной недели. Если бы мы гнали лошадей, то легко уложились бы в две, но тогда у меня был бы не самый презентабельный вид, а это то, чего нельзя было допустить ни при каких обстоятельствах. Монах строго-настрого велел Дхе-Фортис доставить меня в Кендру внешностью свежее, чем у майской розы, поэтому продвигались мы неспешно, а привалы всегда были продолжительными и всегда с максимальными удобствами для меня.