— Чтобы проиграть, ты слишком старательно исполнял заветы Баланса. Следуя букве пророчеств, не отступая в сторону, ты добился многого. Наша самодеятельность в Подземном мире вполне может оказаться финальной строкой какого-нибудь не проявившего себя пророчества, все же остальные ты исполнил безукоризненно, мой друг.
— Нет смысла в сожалениях, даже если очень хочется, — улыбнувшись, вздохнул Хейнин.
— Возможно, ты хотел бы, чтобы я упокоил тебя, как это принято у смертных?
— Мне неизвестно, что такое покой, владыка. После того как я уйду, все содеянное станет лишь воспоминанием в умах людей, а что до меня, то моего духа не станет так же, как и тела. Я — часть энергии Баланса, когда он заберет ее назад, я перестану существовать в привычной вам форме. За время, проведенное в человеческом теле, я обзавелся и человеческими повадками, привычками, чувствами, вот и теперь, как самому обычному человеку, мне хочется оставить в этом мире частицу себя.
— Твой Баланс крайне предусмотрительная сила. Если бы ты мог оставить здесь частицу себя, то это стало бы очередным моим преимуществом. В его идеализированном представлении это является грубейшим нарушением законов мироустройства.
— Точно. Но я бы все равно хотел этого, — усмехнулся сквозь боль Хейнин. — Вот как раз то, о чем я толкую, во мне осталось слишком много человеческого. А теперь, когда моя миссия исполнена и я умираю как самый обычный смертный, и вовсе превратился в сентиментального старика.
Хейнин получил критический урон, именно он и стал последним шрамом на его теле. Изуродованный схваткой двух сторон ради установления равновесия страж исполнил свой долг, не просто как мог, а как было предписано. Напоследок он поклонился, выражая Кхаану свое глубочайшее почтение даже в предсмертный час. Как и завещал Хейнин, после разрушения физического тела от него действительно ничего осталось следа пребывания в нашем мире, ни в одном из миров. Он вернулся в безвременье Баланса и снова стал его неотъемлемой частью.
Я никогда не питала светлых чувств к загадочному слуге своего супруга, но в момент его гибели ощутила облегчение, словно была родственником смертельно и давно больного человека, наконец обретшего покой...
Продолжение следует...