— Зачем?.. — тихо спросила я, проверяя, насколько щедр он со мной на искренность.
— У Кендры есть то, что сделает меня непобедимым.
— Что? Что так отчаянно ты пытаешься найти на моих землях? — пристально уставилась я в его черные глаза, находящиеся в дюймах от меня.
Кхаан некоторое время просто молчал, блуждая взглядом по моему лицу и едва скрывая коварную улыбку. Его пальцы коснулись моей щеки, а дыхание обожгло висок, когда он произнес:
— Не кажется ли тебе бесчестным, моя страстная королева, что я ответил на множество твоих вопросов, а ты мой единственный так и продолжаешь игнорировать?
— Ты – причина всех вопросов: твоих, моих. Именно ты пришел в мой дом и претендуешь на судьбы всех нас и каждого, а я не должна покорно кивать, ни о чем не спрашивая? — разозлилась я.
— Покорность – это не про тебя, королева Элейн! Но сегодня у тебя не осталось шансов ее избежать. Какой бы путь ты ни выбрала, смириться все же придется… Будь то гибель твоего государства или твоей свободы.
— Ты демон, Кхаан Аграахон… — бесцветно произнесла я, закусив губу.
— А ты хозяйка этого демона, — тихо ответил он, проводя горячей ладонью по моим глазам. — Завтра я вернусь за ответом, моя королева. А сейчас ты должна отдохнуть…
Очертания комнаты размылись перед глазами. Я почувствовала, как оседаю на пол, но руки Кхаана подхватили меня, а дальше… дальше все замерло до рассвета.
Утром я очнулась в своей постели, пытаясь вспомнить, что произошло после нашего с Кхааном разговора. Похоже, он применил магию, и я уснула.
Наутро я созвала Дхе-Фортис и Яна, чтобы рассказать о случившемся этой ночью, но какое-то происшествие на площади перед дворцом заставило отложить разговор.
— Кхаан явился, — тревожно произнесла Инга, бежавшая нам навстречу.
— Он один?
— Нет, позади армия. Их не много, но если прольется кровь, то каждая улица города омоется ручьями.
— Ничего не предпринимать, — строго сказала я. — Пусть воины останутся на площади, но не выступают. Кхаан не будет атаковать первым.
— Откуда такая уверенность, моя королева? — спросил Ян, обернувшись на меня.
— Это именно то, о чем я хотела поговорить с вами пятью минутами ранее, — ответила я, сходя по лестнице, ведущей ко выходу на площадь. — Теперь уже и так все поймете. Откройте!
Стражники, кажется, сперва сомневались, стоит ли так просто выпускать королеву к завоевателю, но, увидев мой озлобленный вид и категоричность действий, они послушно расступились и открыли тяжелые створы.
Я вышла на площадь, остановившись на ступенях. Кхаан стоял внизу и довольно улыбался. Он всегда получает, чего хочет, и сегодняшний день не станет исключением. Король Аграахона был одет в черную кожаную кирасу поверх сюрко из плотной также черной материи, полы которой были оторочены серебристой лентой. Его плечи и без того были широки, но строгие наплечники, окантованные платиной, придавали виду короля Аграахона еще большего могущества. Высокие сапоги закрывали колено и с каждым новым шагом хозяина издавали гулкий стук о мощеную площадь. Плечи Кхаана покрывал угольно-черный плащ, спускающийся к самой земле.
— Я явился за ответом, моя королева
Несмелая толпа с удивлением стала переглядываться. Только солдаты Кхаана стояли неподвижно, точно статуи.
— О, кажется, они не в курсе, а я забыл о приличиях и порядок в таких ситуациях. Пусть прекраснейшая из королев простит мне мои ошибки, памятуя о том, что я делаю это впервые в своей жизни.
После этих слов Кхаан опустился на одно колено, облокотив свой меч на второе. Его черные глаза продолжали буравить меня взглядом. А я… я гордо смотрела на все это представление. Со стороны могло показаться, что великий король мира живых склонился передо мной, но и я, и мое ближайшее окружение знали, что все с точностью до наоборот.
— Ваше величество, королева Кендры Элейн де Моридер, я пришел сюда с одним намерением – признаться в силе своих чувств к вам и просить прекратить мою агонию. Вы пленили мое бедное сердце, и теперь я бесконечно и страстно влюблен. Прошу вас принять мою руку и сердце, став моей супругой и королевой Аграахона на веки вечные и многим дольше.
Толпа ахнула. А я глубоко вздохнула, в очередной клетке, захлопнувшейся навсегда.