Я отвернулась и с безразличным лицом направилась дальше по коридору, лишь в последний момент уловив боковым зрением взгляд Кхаана. Уверена, ему доставляет удовольствие, когда на его оргии смотрят другие, именно поэтому он никогда не закрывает дверей, не занавешивает штор. Все вокруг должны знать, что он король, а королю дозволено все и только лучшее. Не знаю, ставил ли он своей целью указать прежде всех мне на эти аспекты, но за эту неделю, что я находилась в замке Аграахона, меня регулярно посвящали в подробности бурной половой жизни моего будущего супруга. А я не испытывала ничего, кроме, возможно, легкой тошноты, при виде вульгарности этих сцен.
Наконец, я достигла цели, выбрав для себя самую дальнюю и просторную из всех. Здесь были высокие потолки и стены из белого мрамора, весь периметр стен застилали высокие зеркала. Так как Дхе-Фортис были сейчас далеко отсюда, то и местные служанки мне были ни к чему. Нанести на волосы шампуни я легко могла и сама, а вот чужого присутствия сейчас не перенесла бы это точно. Оставив за дверью целую толпу фрейлин, я заперла двери изнутри и стала готовиться к купанию.
Мои одежды скользнули к ногам, бельем в праздные от военных вылазок дни я пренебрегала, поэтому в мгновение оказалась нагой. Я взглянула на свое отражение в зеркалах с каждой стороны, восхищаясь красотой собственного тела. Монах был прав, он создал меня совершенством, земным божеством, которому суждено достаться сущему дьяволу. Из меня методично делали сосуд желания. Все эти годы, будто умышленно, во мне варили эликсир похоти и сладких утех, не позволяя вытечь ни капли, а теперь настало время для вкушения. Из меня сделали ту, которая способна обратить на себя взор бога Порока и Страсти, и, искусно перевоплотившись, мне отныне придется прожить эту чужую жизнь с гордо поднятой головой.
Свадьба состоялась на восьмой день после моего приезда. Гора Одиенху была самым высоким местом в Рисхеэль – столице Аграахона. Ее склоны были круты и рельефны, но почва оставалась необычайно плодородной, отчего гора вся была покрыта сетями дикой плетистой розы, которая в это время года цвела дивно и обильно. На самой вершине Одиенху располагался многоколонный бельведер с вензелевыми украшениями в виде лозы. На остроконечном куполе гордо реял флаг Аграахона – яркая звезда на черном небосклоне. Очень символично, учитывая, что Кхаан во всем Хагейте оставил сиять только одну звезду, и это Аграахон.
Мы стояли на этом пике, а внизу простиралась огромная площадь. Ровными рядами были выстроены отряды армии Кхаана и мой элитный корпус Дхе-Фортис во главе с генералом Яном. Другой публики не было на нашем бракосочетании, Рисхеэль — столица без жителей, его население проживало за стенами, в так называемом, внешнем городе — Арсене. Ни дворяне, ни простолюдины не имели доступа во внутренние территории столицы, у них были свои блага и достаток на месте. Рисхеэль же всегда оставался городом короля. Кхаан жуткий собственник и эгоист, мало ему исполинского замка с миллионами комнат и дворов, так он оставил за собой право единолично хозяйничать в целом городе.
Все было готово к церемонии, и я выступила шедшему навстречу Кхаану. Он был одет в соответствии с военной строгостью, но не без элегантности. В отличие от моих, его одежды были черны, точно безлунная ночь в Синериде, на самом краю мира. Матовый блеск шелковой рубашки струился по широким плечам и каменным мышцам рук. Размашистые рукава собирались на запястьях манжетами и крепились запонками с черными самоцветами. Могучую грудь обтягивала плотная кожаная кираса, сквозь текстуру которой проступал физиологический рельеф воина, почти не покидающего полей сражения. Стоячий воротник придавал еще большей строгости его образу, отчего один только вид военного облачения Кхаана мог нагнать страха на противника. В знак торжественности момента на плечах короля Аграахона покоилась угольно-черная мантия, крепившаяся к кожаным наплечникам двумя коваными аграфами. Брюки его были заправлены в высокие кожаные сапоги. Кхаан всегда был готов в любой момент сорваться с места, если армия призовет своего правителя на битву. И даже сейчас он будто стоял посреди поля брани, встречая новый день как очередную битву.