Фрейлины подвели меня ближе и поклонились Кхаану. Он даже не заметил их реверансов, уставившись холодным взглядом на меня. Жестом Кхаан велел стражникам выйти, а потом обратился ко всем оставшимся в покоях женщинам:
— Не уходите далеко, мои дорогие, королева слишком молода и неопытна, чтобы суметь ублажить своего короля. Мне понадобится ваша ласка сегодня.
Он произносил это, желая ранить больнее, унизить перед прислугой. Меня такое не унижало. Я сама прислуга, чтоб ты знал, мой король. И сейчас они мне даже в подметки не годятся. Но фаворитки, похоже, так не думали, находя в словах Кхаана что-то забавное. Одна, та, что смелее прочих касалась выдающихся мест моего супруга, даже издала нескромный смешок, наивно полагая, что ей это сойдет с рук.
Шурша невесомыми накидками, они друг за другом покинули покои короля. Мы с Кхааном остались наедине. Он щелкнул пальцами, и весь прочий свет в покоях моментально потух. Остались лишь несколько свечей во всем помещении. Новый щелчок, в комнату через балконное окно ворвался свежий воздух. Допустим, этот дьявол умеет читать мысли, но почему вдруг так добр, чтобы исполнять желания? В любом случае, в покоях стало гораздо комфортнее, если моему нынешнему положению вообще можно было испытывать комфорт.
Король указал пальцем на место перед собой, все так же гордо восседая на своем троне. Я подошла и остановилась в метре от Кхаана, чтобы и он сделал встречное движение, если ему это надо. Он был уверен, что получает безвольное существо? Сюрприз. Он ошибся. Тогда супруг еще раз указал на то место, но я не отреагировала. Ноздри Кхаана распушил внутренний гнев, вызванный моим неповиновением, но король все же поднялся сам и медленно прошелся вокруг меня. Я не следила, мне было неинтересно его молчаливое рассуждение, до тех самых пор, пока он не перешел к действиям и не скользнул рукой к заветному треугольнику.
— Мой король должен бережнее обращаться с цветком девственности своей королевы, не стоит пробовать на нем не предназначенные для его ублажения «объекты», — сладко и язвительно прошептала я, внутренне хорошо понимая, что за подобную вольность эти пальцы могут лишить не только девственности, но и жизни, сомкнувшись на шее железной хваткой. Вместо того чтобы применять грубую силу, он наклонился к моему уху и, едва касаясь моих распущенных волос, произнес:
— Твое счастье, что этот цветок девственности испробуют сначала мои пальцы, а не тот «объект», что ниже.
Я сглотнула. Внушали страх не сам смысл слов, а голос Кхаана. Он был како-то уж очень холодный и режущий.
— Так значит, ты девственница, Элейн?.. — задумался он.
— Знать бы прежде, что достанусь такому, как ты, отдалась бы первому попавшемуся конюху…
Не успела я договорить, как сильная рука рванула мой широкий газовый пеньюар. Жемчужные пуговицы со звоном рассыпались по полу. Нагая я продолжала гордо смотреть перед собой, не замечая обжигающего взгляда короля. А потом он снова обошел вокруг, нарочно долго оценивая меня с ног до головы, точно пахотную кобылу на базаре перед покупкой. Кхаан снял с моей головы корону — символ власти теперь двух объединенных государств. Ее защитная магия признала руки хозяина и покорилась. Кхаан положил на трон мой венец, рядом со своим, а потом ловко подхватил меня на руки и перенес на кровать.
Вся моя решимость, хваленое самообладание и строгий вид улетучились, когда горячие руки короля коснулись меня. Я непроизвольно затаила дыхание, дрожа всем нутром от скорой близости с мужчиной. Первой близости. Прежде меня не касался ни один из них, а теперь я должна стать искусной любовницей самому искушенному из королей. Мне кажется, Кхаан прочитал мою трусость, но, к удивлению, не стал издеваться и грубить. Жестокость он может применить и на своих фаворитках, уж этого Кхаану не занимать, видела я эти сцены, а сейчас боялась, что он воплотит их здесь со мной.
— Закрой глаза, смелая королева, — прошептал команду он.
Я сглотнула и опустила веки, стараясь дышать ровно. Не помогло. Ничего не помогало, пока Кхаан не сомкнул меня в кольце сильных рук. Его губы начали свое путешествие по моему телу. Чувство совершенно незнакомое, к такому меня не могли бы подготовить даже самые смелые ласки прислужниц монастыря. Король накрыл меня собой и, обняв за поясницу могучей ладонью, толчковым движением вошел. Я вскрикнула от резкой боли, а потом еще, когда Кхаан вводил в меня свою плоть, огромную, испещренную мышцами и венами. В глазах темнело, все прежние пытки казались теперь скомканными воспоминаниями, даже вымыслом… Король двигался во мне все увереннее, его будто приводили в экстаз мои мучения. Кхаан знал, что я страдаю, из уголков глаз предательски бежали дорожки слез. Я хотела кричать в голос, хватать ртом воздух, но он намертво схватил мои губы своими и закусил зубами, наращивая темп, углубляясь в меня. Его плоть разрывала мою в клочья, и, казалось, не было предела выдержки короля.