Он двигался во мне ненасытно, рьяно, собственнически, доказывая, что каким бы острым ни был мой язык, последнее слово или действие будет именно за ним. Я чувствовала себя униженной, хотя прекрасно осознавала, что всякая королева должна принадлежать своему королю. Я знала, на что иду, была готова и не к таким превратностям своей новой судьбы, но отчего-то именно сейчас мне было так горько, как не было никогда.
Моя кожа горела под прикосновениями этого страстного короля, тело отзывалось на каждое его вожделенное действие, взгляд, мысль. Животное внутри меня требовало больше, яростнее, всегда! А душа тихо умирала на этих белоснежных королевских простынях. Тело и душа кричали в унисон, с той только разницей, что первое от неуемного восторга, а вторая — гулкими страданиями. Такого смятения я не испытывала прежде. В объятиях короля я разрывалась на две части, и, похоже, это делало его еще более свирепым, жадным любовником.
Кхаан был ненасытен. Наша близость продлилась до самого рассвета. Король практически не вынимал свой мощный член из меня. Физическая боль снова стала мне подругой. Я только сейчас поняла, почему Монах воспитывал во мне терпеливость к мучениям через наслаждение. Что если Седжал знал, какое животное достанется мне судьбой? Когда мне казалось, что вот-вот я потеряю связь с происходящим вместе с рассудком, рефлекторно мое тело включало отлаженный некогда механизм: боль — сладострастие. И тогда-то вместо болезненных судорог, я испытывала необузданное желание, кое тотчас удовлетворялось властным супругом сполна.
Я очень плохо понимала его внутренний мир, до того он был колюч и скрытен, что не могла с уверенностью говорить о переживаемых Кхааном чувствах. Но порой мне казалось, его взгляд на меня делался каким-то удивленным что ли. Король не ожидал, что его жестокие игры могут понравиться моему телу, а, быть может, он не рассчитывал, что оно столько выдержит. В душе по-прежнему было гадко, но инстинкты и закаленная выдержка моментально отключали все мешающие выживанию чувства. И тогда тело вновь молило короля о ласках, и, чем грубее, тем лучше. Поначалу я думала, что Кхаан умышленно насилует меня так долго и беспощадно, полагала, будто король назло делает то, что самому уже давно должно было наскучить. Я была уверена, что это своего рода наказание за непокорность, указание на мое унизительное положение в этой жизни. Но очень скоро убедилась в своем заблуждении, по всему поняла, что этот мужчина по природе своей настолько одержим, пленен страстью, безграничен в ее проявлениях и длительности. Изливался он много и долго, а стоило мне слегка коснуться его мускулистого плеча или бросить немой взгляд на это безупречное мужское тело, как огонь желания вспыхивал в моем супруге с новой силой. И он брал меня вновь, глубоко, жестоко, ненасытно.
С рассветом к нему пришла усталость.
— Ступай в свои покои, королева, — прохрипел он мне на ухо и перевернулся на спину.
Снова нацепив на себя маску безразличия, я поднялась с королевского ложа. Ни одним неловким движением или мимикой я не дала ему понять, сколько боли и ненависти уношу с собой из его спальни. Не успела я и ногой за порог ступить, как фаворитки короля толпой прошествовали в его покои. Поразительно, они не спали всю ночь, ожидая своей очереди на ублажение повелителя. Сперва мне стало противно при одной только мысли об их утехах, но по мере моего удаления от места, где прошла моя первая брачная ночь, мне становилось все больше наплевать.
* * *
Случился какой-то переполох с главами)) получилось как у ХедЕндШолдерс -- 3 в 1))) ха-ха-ха
Все поправила, прошу прощения за эту неразбериху.
Глава 10
Мои фрейлины семенили за мной на расстоянии шага, а я шла гордо, заставляя прочие звуки глохнуть в гулких отзвуках моей уверенной поступи. Первым делом, когда мы очутились в моих собственных покоях, я велела служанкам наполнить купель с крутым кипятком и принести ароматические масла. Пока они выполняли приказ, мои «фрейлины» готовили меня к восстановительным процедурам.