Не успела я договорить, как Карл уже давал указания своим помощникам отвести людей подальше от погребального костра.
— Ветер с севера, с той же стороны их и собери, — добавила я.
— А вы? — осторожно спросил Карл, — не пойдете?
— Нет.
Поленья и тела обильно полили маслом, и по команде Яна мы выпустили огненные стрелы. Пламенный дождь обрушился на павших и запалил вокруг них погребальные костры. На минуту в мире стало так тихо, что даже треск поленьев в адском пекле притихло, не смея нарушить скорбную тишину. Я смотрела на то, с какими почестями и искренней печалью провожают односельчан жители Эригила, и думала о своей смерти. О той, что почти свершилась на Сигильских равнинах. Никто так и не предал огню тела моих однополчан, оставив на корм стервятникам. Никто не предал бы огню и мое тело. Если бы Монах не появился в нужный час, мои кости давно бы уже вросли в землю далекого мне теперь дома. Никто не поставил бы в часовне поминальной лучины, никто не всплакнул бы, никто и не вспомнил…
Я стояла и размышляла, а сердце все больше черствело, чтобы в один миг не потерять своей неуязвимости, не размякнуть жалостью, точно двухнедельная корка хлеба в капле молока.
— Мы вам очень благодарны. И монархам за помощь с бедствием и его последствиями, — запинаясь, говорил Карл, кажется, он не мог подобрать слова.
— Это наш долг, — уставно ответил Ян. — Карл, по правде, я хотел бы попросить тебя об ответной услуге. Мой отряд и отряд лейтенанта Ханса измотаны, без отдыха мы не можем отправляться дальше…
— Конечно, конечно, — принялся уверять староста, внутренне сгорая от стыда за то, что сам не предложил это раньше. — Генерал, мы предоставим вам и вашим воинам кров и стол, чем богаты, как говорится. Вы можете занять таверну «Дары Мары», она у северных ворот. Я сделаю соответствующие распоряжения.
— Не стоит. Мы люди военные, сами о себе позаботимся. За кров спасибо, за горячую похлебку низкий поклон, но среди нас нет господ, нам не нужны ни увеселения, ни другие блага, — уверил Ян, и мы направились по указанному адресу.
По прибытии мы разместились в комнатах на верхнем этаже. Несмотря на всеобщую трагедию, жители поселения обеспечили нас всем необходимым, даже горячей водой, чтобы мы могли вымыться и постирать одежду. Вечером всех позвали к поминальному ужину. По горьким речам многих людей было понятно, что все здесь жили в согласии и мире, как одна большая семья.
Я специально устроилась в дальнем углу, чтобы видеть всех, но при этом оставаться неприметной. Ян, Арин и Верна мною были отправлены на передовую, как лидеры отряда, я же старалась быть самым незаметным солдатом, намереваясь слушать, а не вещать. Среди нас были и простые жители Эригила, и проезжие путники, торговцы, некоторые из которых больше походили на мелких разбойников. В таких пограничных местах, как Эригил, всегда ошивается разношерстный люд. Хозяева таверн не могут отказать в оплачиваемых, а порой очень щедро оплачиваемых, крове и еде только потому, что у посетителя подозрительное лицо или кровь на сапогах.
Столы были убраны сразу после того, как завершился скромный ужин. Никакого повода к затяжному застолью сегодня не было. Но люди расходиться не спешили, их сердца переполняла скорбь, а в такие моменты всегда хочется, чтобы рядом был кто-то понимающий твое горе. Трактирщик покончил со своими делами и присоединился к постояльцам в общем зале. Тем временем люди завели чуть слышный разговор.
— То, что пришлось нам пережить минувшей ночью, это огромная трагедия для всех причастных и нет, — сказал лейтенант Ханс, и все присутствующие его поддержали: кто молчанием, кто кивком, кто тихим всхлипом. — Хвала великому государю Кхаану, пришедшему к нам в трудный час. Отдельное спасибо бесстрашным воительницам и генералу из армии нашей королевы. Благодаря вам этих ребят дождутся дома.
Ханс выпил из чашки терпкую брагу и с большой благодарностью в глазах посмотрел на меня.
— Выходит, вы состоите на службе у королевы Элейн? — обратился к Яну один из немногих выживших солдат из отряда лейтенанта Ханса. Вместо ответа Ян лишь кивнул.
— Какая она, наша королева? — вдруг спросила молодая девушка в простом платье серого цвета. Она смотрела на Арин с благоговейным трепетом, одновременно восхищаясь и боясь сущности воительницы.