— Еще один провидец? — закатила глаза я, всерьез задумываясь над тем, что призванные нести свет знаний бытия пока только осложняют мне жизнь, ведь вопросов приносят больше, чем обещали ответов. — Просто эпидемия ясновидения какая-то…
— Вас я немного знаю благодаря собственным наблюдениям, не более того.
— Любопытно, о каких из этих наблюдений известно Кхаану?
— Хммм… — протянул тот, что поначалу я была уверена — он только изображает задумчивость, но, похоже, хромой и впрямь озадачился. Не над ответом, а скорее над вопросом. Он снова затянулся полными легкими и, медленно отрывая трубку от тонких губ, произнес: — Предполагаю, обо всех. Но не от меня.
— Кажется, с натяжкой, но мы все же сравнялись в удачных попытках удивить друг друга. А еще, кажется, диалог наш на этом себя изжил, — бросила я через плечо. — Мой преследователь — человек короля Кхаана, пытаться получить от него информацию — дело для идиотов или бездельников. Я, с твоего позволения, ни то, ни другое. Всего доброго.
Не давая ему и шанса на новые словесные реверансы, я намеревалась подняться, чтобы продолжить работу, но его следующая фраза заставила меня врасти в каменный алтарь. Этот голос будто принадлежал кому-то другому… Кому-то другому — не человеку…
— Вместо одного проклятия он примет два: колдовское сердце и заботу об обреченной земле. Мир людей стал целью преисподней, кто встанет на его защиту, если великий король Кхаан оступится?
Меня словно придавило к земле тяжестью горной гряды, так властен был этот баритон, что оставалось лишь подчиниться, не было ничего важнее, чем подчиниться.
— Что?.. — выдохнула пар в не прогревшийся за целый день воздух я.
В один миг атмосфера вернулась к привычно расслабленной, будто и не было странного выпада хромого. Его голос вновь зазвучал с непререкаемой почтительностью:
— Я знаю, что королева Элейн ищет правду и пророчества.
— Ты знаешь их? Знаешь, о чем они?
— В некотором роде, — снова затянулся едким дымом незнакомец. — Мне было явлено одно из них.
В нашем разговоре меня, кажется, уже ничто не удивляло, пусть он хоть объявит себя Всевышним Светлым и призовет молиться ему денно и нощно. Самые наивные небылицы сейчас легко могли бы сойти за реальность, что угодно, но только не то, что без какого-либо умысла он сейчас предает доверие хозяина, который за малейшие проступки наказывает неоправданно жестоко.
— Зачем говоришь мне это?
— Затем, что собираюсь открыть вам то, что мне известно, как носителю тайного знания.
— Почему бы тебе понадобилось открывать мне что-либо, а в особенности тайные знания?
— Это труднее объяснить…
— Уж попытайся. В противном случае, что же я должна буду подумать на твой счет? Таскаешься за мной всюду, куда бы я ни пошла, словно шпион. Появляешься как дух предка — ни имени, ни цели. Завлекаешь речами о пророчествах и тайных умыслах моего супруга, обещаешь, что приоткроешь завесу секретных действий Кхаана, а потом, возможно, подашь ложь на голубом блюдечке для моего разгулявшегося на любопытство аппетита.
— …учитывая, что доказательств правдивости моих слов нет, — закончил свою фразу слуга Кхаана, будто моя и не встревала занозой. — А посему, полагаю, у вас есть все основания послать меня ко всем чертям.
— Именно поэтому я спросила, с какой бы стати тебе делиться со мной тайным знанием, которое Проводникам пророчеств запрещено даже самим себе озвучивать?
— Моя часть уже исполнена. И теперь лишь то, что эта информация является отрывком, дополнением величайшего пророчества современности, неприкосновенно для распространения. Но моя королева давно уж знает о пророчестве, о его наводящих фрагментах, пускай и содержание в большей степени остается тайной для нее.
— Сколько ж у величайшего пророчества современности частей? — хмыкнула я, адресуя вопрос скорее в воздух, чем рассчитывая на ответ собеседника.