Я не могла определить, сколько уже нахожусь в воинственном забвении. Лишь когда хватка вокруг меча ослабла, показался предел моих способностей. В тело омерзительной субстанцией втекало изнеможение, до онемения твердея в мышцах по мере накопления. Я пошатывалась из стороны в сторону, собирая силы для нового рывка. Мои веки отказывались подниматься, тяжелея с каждым смыканием все больше. Мои легкие не могли надышаться, испытывая все нарастающее, чудовищное голодание. Как следствие, потеря прежнего проворства.
— Как насчет того, чтобы остановиться? — строго сказал Кхаан, препятствуя моему мечу в очередном замахе. — Твоей истинной целью является умереть тут?
— Нет. Смерти я не ищу, не пугайся так, — озлобленно бросила я, сплевывая сгусток крови на траву. — Не нарушу твоих планов на мой счет.
— Элейн, о чем ты сейчас? — как всегда ровным и очень холодным голосом спросил Кхаан, не переставая изучать мои мысли.
— Тебе ли задавать подобные вопросы, Кхаан? А если и да, то почему бы я должна на них отвечать? — фыркнула я из последних сил, признавая, что мое самообладание оказалось слабее физической выносливости и наконец-то рухнуло в кровавое месиво под ногами.
Смотреть в его глаза было невыносимо. Даже терпеть болезненные удары битвы не так трудно, чем этот всепроникающий, всезнающий насмешливый взгляд. Превозмогая все то, что нужно было превозмочь ради совершения новой атаки, я пошла на поводу у трусости и с облегчением бросилась в драку.
Конечно же, я видела занесенную надо мной могучую когтистую лапу; конечно же, я хотела, если не блокировать, то хотя бы увернуться от нее; конечно же, я не успела… А так ли я того хотела, если в глубине души облегченно выдохнула в предвкушении физической боли, которая единственно сейчас могла стать отвлекающим от боли душевной фактором?
Долгожданного эффекта мне было не познать в эту ночь, напротив, от внезапного вмешательства Кхаана мне стало еще паршивее, чем прежде. Ну почему он не применил магию? Почему не отрубил конечность монстра в новом виртуозном выпаде? Почему нужно было заставлять меня злиться еще сильнее?..
Перед глазами в полный рост возник силуэт моего супруга, заслонивший меня от удара монстра собственной спиной. Когтистая лапа прошлась по всей поверхности его спины, раздирая кожу до костей, оставляя глубокие, рваные борозды. Боль без того была невыносимой, но ядовитые железы, попавшие в кровь Кхаана, мгновенно разъедали плоть. И только короткий миг запечатлел в глазах короля адскую муку, что причинила атака зверя.
Кхаан не сказал ни слова, просто подхватил на руки мое обессилевшее тело и шагнул в клубящийся темной магией туман. Только душа моя так и осталась в тех зловонных болотах.
* * *
Глава 19
Стоит ли говорить, что после удовлетворения моей прихоти пришлось заняться желаниями Кхаана?.. Два дня он не выпускал меня из спальни, буквально обезумев от страсти. Я не говорила ни слова, не препятствовала его нескончаемому принуждению к близости, позволяя наслаждаться завоеванной марионеткой сколько и как ему вздумается. После всех событий в Эригиле я уяснила, что навсегда останусь объектом его ненависти. Зачем тогда пытаться что-то изменить, на что-то повлиять? Не лучше ли послушно следовать намеченному Кхааном пути, а чтобы облегчить себе существование, можно ведь просто позволить своему сердцу очерстветь окончательно. Разве душевную боль нельзя приручить так же, как физическую?
Кхаана не интересовали перемены в моем настроении и поведении. Он со всем хладнокровием игнорировал мою отрешенность, ему не было дела и до моего безжизненного внутреннего состояния. Напротив, создавалось впечатление, что король использовал эту лишенную эмоций пропасть с целью взрастить в нейтральной почве богатый урожай ненависти, чьи всходы переживут даже самый сильный шторм из чувств и страстей.
После поездки в Эригил мне было чем занять свои мысли, чтобы минимально присутствовать в реальности. Теперь, когда стали известны и другие пророчества, бесконечный и, главное, безрезультативный, мыслительный процесс приводил меня к бешенству, а оттуда в уныние, и так по кругу.
Седжал все так же иногда присылал мне весточки с информацией, которую ему удалось добыть, но она была скудна и почти не давала никакого продвижения в поисках истины. Так или иначе, все сводилось к тому, что без позволения на то Кхаана нам так и придется довольствоваться малым. Это было мнение Монаха.