Должно быть токсичность яда, терзавшего мое сердце, проступила на лице, и Седжал заметил признаки моей внутренней коррозии. Он знал, что каждая подробность причинит мне новую боль, но ведь мы договорились быть честными к себе, друг другу. У сказки с кровавым, горько-драматичным сюжетом никак не могло быть счастливого конца. Превозмогая внутренние ощущения, Монах натянул привычную маску надменного в своей терпеливости учителя и ответил:
— Скажем так, без его помощи я бы никогда не нашел тебя.
— Как оно попало к тебе? Кто был его хранителем? — сквозь тошноту бросала я вопрос за вопросом, заставляя себя услышать всю мерзость об этой правде, правде, предназначенной стать моим персональным проклятием.
— Не знаю по сей день, кто был хранителем этого фрагмента. Однажды я просто получил письмо, на котором стоял герб ордена. В подлинности я не сомневался, а даже если б и усомнился, все равно бы проделал этот путь к Сигилу. В конце концов, что я потерял бы, прокатись в Старию просто так? Месяц-два жизни в пути? Пфф, что есть этот срок в сравнении с возможностью найти королеву из пророческих таинств?
— Почему тот человек сам не отыскал меня? Ты ведь говорил, что каждый лично отвечает за свою часть. Мы сейчас не будем брать в расчет погибших Рубена и Нантару.
— Что, если тут такой же случай? — предположил Седжал, пожимая плечами.
— Это еще больше угнетает, Седжал. О чем была твоя часть?
— «Величие не приходит с молоком матери, но куется в тяжелом поту. Сила духа дана от рождения, а иная другая крепчает лишь под строгим наставничеством. В нем, наставничестве, рождается терпение, в трудностях обучения — искомая сила. Мало дать надежду на трон, много — дать трон, бесполезно — дать все вместе с троном. Достаточно — показать путь к трону, вложив в руку меч, в голову мудрость, в сердце правду».
— Ты не просто так стал хранителем пятого и шестого фрагментов… — вытирая с лица несуществующую испарину, произнесла я. — Все это мне кажется чьим-то безошибочно составленным замыслом.
— Чьим-то? — настороженно, будто этим заявлением я намереваюсь предать, спросил Седжал.
— В этой игре я в дураках, но это обстоятельство не делает меня дурой, Монах.
* * *
Замок спал. Слуги и стражники были отосланы мной до утра. Чтобы скоротать очередную бессонную ночь, сегодня я выбрала внушительный сборник исторических фактов о Хагейте. Конечно, напрямую это не связано с тайной пророчеств, но косвенно может навести на тонкую нить истины, которой прочно сшито существование мира живых: его прошлое, настоящее и будущее. Вдруг даже самый обыденный факт поможет взглянуть на грядущее сквозь призму былых свершений. Ведь в исполнении всяких, иногда невероятно глупых на первый взгляд, событий можно проследить логику, если ты давно прожил то, что когда-то, в те времена считалось лишь еще грядущим.
Возможно, все эти неубедительные доводы моего рассудка были лишь жалкой попыткой найти значимость там, где ее и нет вовсе, но, если не пытаться, буду еще более ничтожной, чем сейчас. Гоняясь за знанием, я ожидаемо получила неожиданное. Кхаан и только он — тот, кто посадил меня на трон. Во всей этой истории с подменой Элейн был ли хоть один мой шаг моим? Или те действия, которые мы с Седжалом считали выверенной стратегией победителей, на деле оказались плясками марионеток под забавную мелодию кукловода?
Я откинула голову на спинку резного кресла и прикрыла глаза. Мысли и эмоции смешивались, создавая внутри что-то наподобие старого чердака, где хранится слишком много вещей и воспоминаний нескольких поколений или десятка эпох. По этой груде, среди нужного и ненужного, я рассеянно блуждала взглядом, сама не зная, что ищу, а что хочу потерять.
Кхаан все знал. Нет, не так. Кхаан все устроил. Каждое мое действие было его желанием, каждая моя случайная неудача была его запланированной победой. Он был и сценаристом, и зрителем, устраивая мне западни, а потом из первого ряда громко смеясь над идиоткой, очередной раз попавшейся на крючок. Наша первая встреча в Сиде, где он старательно изображал удивление была не чем иным, как игрой, фарсом. А потом меня вдруг прошибло холодным потом. Была ли встреча в Сиде первой для нас?
Раз уж Кхаан причастен ко всем значимым событиям в моей судьбе, то такая трагичная часть, как моя смерть на Сигильских равнинах, точно была если не его замыслом, то событием, которое полностью им контролировалось. Кхаан преданно исполнял все части пророчества в полном соответствии с написанным, мог ли тут пустить все на самотек? Конечно же, нет. Это чистый абсурд. Об Элейн говорилось едва ли не в половине наводящих пророчеств, а потому эта часть должна быть выполнена безукоризненно.