— Король Кхаан отпустил совет, а сам направился в Восточное крыло.
— Гарем, — озвучила я то, что генерал тактично решил замолчать, и усмехнулась над глупым вопросом, который задала мгновением ранее. Разве мог мой супруг изменять своим привычкам, разве мог отказывать своим желаниям? Я повернулась на месте и подгоняемая внутренней злобой решительно зашагала в замок. — Что ж, придется отложить утехи на время.
В моей голове было пусто. Я нарочно избавила себя от суетных размышлений, потому что знала — именно они, вечные «а что, если» не давали мне до сего момента сделать то, что единственно должно в нашей ситуации — прояснить все, пусть даже на мечах, до первой или последней капли крови, но не оставлять так, как есть сейчас.
Буквально влетев в Восточное крыло, я отмахнулась от стоявших перед дверью наложниц, которые отчаянно пытались помешать мне попасть внутрь. Можно считать, что вошла я беспрепятственно. Неужели Кхаан привык к тому, что моя гордость послушно соблюдает установленную им дистанцию, и окончательно ослабил бдительность? Но не это было главной неожиданностью.
Приготовившись увидеть сцены непотребного разврата, интересам к которым прежде славился Король мира людей, я буквально остолбенела, когда увидела совершенно иную картину. Никто из присутствующих не рассчитывал на мое появление, а потому лица у наложниц Кхаана были не просто удивленные, но еще и сконфуженные, будто их поймали за занятием, которое они в иной ситуации старательно попытались бы скрыть. В праздном унынии, замалчивая обиду на остывшего к ним владыку, девушки занимались рукоделием, играли в карты или просто подавляли зевки.
В тот же миг взгляды наложниц вспыхнули, они едва ли не повскакивали со своих мест, будто в попытке прикрыть пристойное, будто в надежде обмануть мое зрение. Поздно. Я уже тут. И, похоже, предстала перед ними с не менее растерянным видом. Из всех нас Сара первая отринула удивление и тотчас одарила меня ненавидящим взглядом. Бесстрашно продемонстрировав мне свое отношение, она обернулась к хозяину словно за помощью.
Вот кто поистине оставался спокоен. Возможно, Кхаан и не ожидал моего прихода, но, кажется, не имел возражений, потому что иначе ни за что бы не допустил моего появления в Восточном крыле. Это насторожило. А еще насторожил едва заметный вздох, прежде чем черные глаза медленно поднялись на меня. Взгляд Кхаана сегодня был не просто строг, в его непроглядном прежде мраке, мелькая, теперь примешивались какие-то иные, неведомые мне оттенки: сомнения, тоски, безнадежности. Это больше не настораживало — это пугало. Беззвучный гром прогремел внутри, от которого я бессознательно, трусливо содрогнулась всем телом.
Кхаан небрежно махнул рукой, точно постановщик спектакля, который изначально был обречен на провал, и обратился к наложницам:
— Сара, на этом все. Идите.
— Ваше величество, прогоните ее тоже… Вы не должны больше ст…
— Сара. Уйди. Отсюда. Живо, — раскатисто повторил он, грозя применить наказание за неподчинение.
Любимая наложница смирилась, но не потому что испугалась гнева владыки, от него она с радостью приняла бы даже смерть. На этот раз Сара уступила мне его внимание, словно не хотела доставлять Кхаану ненужную проблему, словно берегла его. Жестом она призвала других девушек подчиниться, и, оставив все занятия, они вместе покинули кабинет владыки.
Дверь за наложницами захлопнулась, но взгляд Кхаана не спешил обращаться ко мне. Не выпуская из рук какую-то древнюю рукопись, он все так же сидел на краю стола и отрешенно смотрел в то место, где только что исчезли его преданные любовницы.
Звук моих шагов все же привлек его внимание. Не знаю, что вдруг заставило меня почувствовать бесстрашие перед всемогущим и тираничным супругом, но я твердо произнесла свой вопрос:
— Не пора ли тебе рассказать мне, что происходит, Кхаан?
— Кажется, самое время, Элейн, — ответил он в привычной властной манере, вглядываясь в мое лицо. — В любом случае, лучше так, чем получить от тебя неудобные вопросы.
— Ты хвастаешься тем, что вновь оставишь между нами высокую стену из тайн и непониманий?