— Нам пора, — отрезвил тихий голос Кхаана.
Еще мгновение назад он едва ли не рычал от вожделения, но вот так быстро даже не выгорел — обесцветился. Он отстранился и потянулся за одеждой. Интерес моего супруга точно не откликнувшись ни на какие уговоры, если б они входили в мои намерения. По привычке, я не стала спрашивать, а просто исполнила его волю.
Похоже, Кхаан удивился моему безропотному согласию, посмотрел на меня через плечо и тихо ответил на вопрос, который я даже не собиралась озвучивать:
— Разве не ты хотела ответов? Время пришло.
Сперва я все гадала, почему Кхаан перенес нас не в замок, а на окраину столицы. Он молча глянул со стены на раскинувшиеся внизу просторные территории, занятые военным лагерем в десятки тысяч воинов, и, похоже, остался удовлетворен увиденным. На этом строгом, точеном лице застыло выражение полного безучастия, уверена, что его мимика была бы другой, пойди что-то не так, как задумано владыкой.
В отличие от мужа, меня этот вид угнетал. В голове всплывали воспоминания о тяготах армейского быта вне поля боя и какое-то животное желание жизни посреди его адского месива. Мысли навязчиво подсовывали до сих пор и столько лет такие яркие, кроваво-красные образы, где знамена обеих сторон, падая наземь, окрашивались в один цвет — поражения. Когда ты мертв — ты проиграл, и совершенно не важно, на чьей стороне ты был, даже если судьба избрала победителем твоего короля, твоего живого однополчанина. Ты проиграл, потому что пал. Триумф же выжившего еще глупее, ведь его награда — лишь короткий миг передышки до следующего сражения. А дальше судьба снова спросит с твоей удачи, как сегодня эта полоумная насмешница разыграет твою партию.
Подгнившая ли на солнце, смешавшаяся ли с прелостью болот, кровь вливалась в легкие своим противным железистым смрадом, который столько мирных лет терзал сердце. Медленно вползая, она оставляла этот липкий зловонный след на моей душе, своей багровой печатью она клеймила мою память символом вечного должника войны, и долг этот не будет оплачен никогда.
Поморщившись тошнотворному соленому привкусу, я вырвалась из плена воспоминаний и снова осмотрелась. По опыту прожитых военных лет я отлично знала, что означает большое присутствие армии в округе. Были бы это чужие стены и чужой замок, я сказала бы, что мы пришли завоевывать. Но это наши стены, наша столица, наш народ, и между ними и бескрайней территорией четырех сторон света были они — воины Аграахона. Только дурак не ответит на вопрос, какая цель у этой армии — она собирается обороняться.
Мы вернулись в замок мгновенно, и мои слова прозвучали уже в его каменных стенах.
— Всегда задавалась вопросом, зачем тебе такая смертоносная армия, если ты владеешь безусловной магией и в одиночку способен уничтожить Хагейт вместе со всеми своими врагами щелчком пальцев… — эта внезапная догадка не принесла мне облегчения, она, увы, не оставила и ясности в картинах грядущего. Нет, напротив, мне отчего-то стало трудно дышать, трудно мыслить, а в особенности мне стало совсем невыносимо надеяться. — Ты намерен оставить этот мир?