Белоснежную яхту построили на закрытой верфи подальше от любопытных глаз далеко на западе. Её спускали на воду с отвесной скалы при помощи сложной системы тросов и деревянных лаг.
Когда яхта коснулась спокойной глади солёной воды, Элэм был счастлив. Он назвал её именем сестры, которая помогала ему с этим проектом, предоставив и место, и лес для строительства. А подарить решил своей будущей жене. Таэл это было приятно — делать подарки на свадьбу было не принято — хотя она поймала себя на мысли, что не отказалась бы, чтобы такую красивую посудину назвали в её честь. Но «Энта», так «Энта».
Они провели на ней вдвоём весь день. Таэл призналась себе, что с Элэмом она совершенно забыла обо всём: о девушке, о Ратвисе, о времени, о войне. С ним было легко и не скучно. Наверно, они из тех редких пар богов, что будут счастливы в браке. Этот темноволосый парень прочитал ей даже стихи собственного сочинения. И хоть все они подозрительно рифмовались с именем Энта, юный бог уверял, что просто написал их под впечатлением от своей новой игрушки. И Таэл ему почти поверила.
Уставшая и пропитанная чистейшим солёным воздухом насквозь, она отмокала в ванне, среди зажжённых свечей и плавающих розовых лепестков, и думала об Элэме.
Он был прекрасен, как любой Бог. И он был умён, а это не было естественным. К сожалению, некоторые из их предков были глуповаты. Глуп как Умун — это была пословица, но Умун Наиглупейший — не просто прозвище, данное ему Армариусом, он был одним из их предков, имя которого стало нарицательным.
Это именно он влюбился в земную женщину и всем своим подданным тоже разрешил перелюбиться. В результате из трёх основных цветов их стало шесть: красный, пурпурный, жёлтый, зелёный, голубой и синий. Его имя до сих пор вызывает у Хранительницы Душ приступ праведного гнева. Глупый Король не понимал, что он делает. Что благоденствие их людей и порядок в стране поддерживаются не сами собой. И уникальные способности их людей не просто дар богов. Боги ничего не дают просто так. Людям дали возможность не болеть, не бедствовать, жить в мире и согласии, уметь находиться в двух измерениях. Но и Богам это далось не просто так. Для того, чтобы из трёх цветов сделать шесть, душу и тело пришлось разделить. И только Мать Всех Душ, Хранительница, Сама знает, как поддерживается это разнообразие.
В комнату вошла служанка. Положив полотенце, она присела на бортик ванны, не поднимая глаза. Или она хочет что-то попросить, или Таэл совершенно не разбиралась в служанках.
— Говори! — властно и недовольно она дала ей разрешение открыть рот.
— Простите моё Высочество, — начала она пищать противным тоненьким голоском, — могу я взять завтра выходной?
Она посмотрела на Таэл, жалобно подняв брови домиком. Кто позволял ей таращиться на Богиню? И какого лешего у неё такие синие глаза?
Таэл на всякий случай сползла пониже в воду.
— Ватэс! — с возмущением произнесла она.
— Да, моя госпожа! — произнесла юная служанка низким мужским голосом, продолжая буравить её взглядом.
— Как ты смеешь! — продолжала возмущаться Таэл.
— Эти розовые лепестки не особо тебя прикрывают, — продолжала басить служанка, показывая рукой на воду. — Всё что я хотел, я всё равно уже видел, так что не стесняйся!
— Какого лешего ты припёрся? — действительно, чего уж было теперь стесняться! Краем глаза Таэл видела — в прозрачной воде она лежала вся как на ладони.
— Лея попросила меня зайти, — как прежде невозмутимо ответил Ватэс. — Я, конечно, не ожидал, что ты будешь в ванне, но из-за этого решил не откладывать.
— И чего хотела Лея? — Таэл слегка недолюбливала Пророчицу, единственную из этой четвёрки Мудрейших.
— Он велела передать, чтобы ты не говорила ей правду, — положив на воду розовый лепесток и дунув на него как на кораблик, сказал Ватэс.
— Почему же она сама мне это не сказала? — Таэл раздражали всегда такие непонятные указания Пророчицы. Кому «ей»? Какую правду?
— Она сказала, раз я всё равно иду к тебе, то заодно и передам, — служанка встала, зашла со спины, и Таэл почувствовала на своих плечах сильные мужские руки. Они сжали затёкшие мышцы, и Таэл едва не застонала от боли. И от боли ли?
— Зачем же ты сам шёл? — она закрыла глаза, пользуясь тем, что он не может сейчас видеть её лица.
— Не помню. Может быть, сделать тебе массаж? — его голос над её ухом был вкрадчивым и волнующим. — Ты знаешь, что ты самая красивая Богиня, из всех когда-либо рождённых в этом Замке?
— Ты всем так говоришь, Ватэс! — вдохнув немного громче, чем хотела, строго ответила Таэл.
— Нет, Таэл, — прошептал он. — Я всегда говорю только правду.