72
случае пациенты разочаровываются, теряют надежду, испытывают депрессию. Однако при соответствующей психологической переработке это обстоятельство не помешает развитию группового процесса. Следует подчеркнуть, что прогресс в терапевтическом процессе невозможен, если пациенты не склонны хотя бы минимально идеализировать психоаналитика, а он в свою очередь не способен создать доверительную атмосферу на сеансе. Об этом пойдет речь в четырнадцатой главе. Однако мне хотелось бы заметить, что предпосылкой для создания подобной атмосферы является внимательное и неотрывное наблюдение за групповым процессом. Кроме того психоаналитик должен время от времени демонстрировать пациентам, что он прекрасно понимает, о чем идет речь, поскольку такие замечания поощряют участников групповой терапии и вызывают у них ощущение того, что они продвигаются в верном направлении. В следующей главе пойдет речь о том, как развитие реакции переноса, в рамках которого на меня проецировался образ отца, вызвало у пациентов из группы П амбивалентные чувства к психоаналитику.
73
8. КОНФРОНТАЦИЯ С РУКОВОДИТЕЛЕМ.
ДАЛЬНЕЙШЕЕ РАЗВИТИЕ ТЕРАПЕВТИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА В ГРУППЕ П
8.1. Борьба за отца
Продолжительное время терапевтический процесс в группе II, подобно процессу в группе I, вращался вокруг темы отношения пациентов к матери. Его отличие заключалось лишь в том, что участники группы II идеализировали мать в контексте так называемого идеализированного переноса. Симптомы пациентов позволяли с уверенностью констатировать, что они находятся в беспомощном состоянии, которое обострилось в период моего отпуска, когда курс групповой терапии был временно прерван. Рольф замкнулся в себе, Луиза чуть было не отравилась таблетками, у Альберта усилилась фобия, Марию мутило сильнее прежнего, остальные пациенты страдали от мигреней и физических недомоганий. Как только групповые сеансы возобновились, оказалось, что пациенты чувствуют себя в коллективе одиноко и подавленно. Положение в группе усугублялось явной депрессией одной из пациенток, которая не могла больше выносить своей беспомощности, а также похожим состоянием пациентки, вскоре
74
ее сменившей; ей пришлось переехать и она очень страдала от разлуки с матерью. Рационально мыслящий господин, который прежде подавлял своей волей пациенток, был сильно опечален недавней кончиной своей бабушки и впервые расчувствовался. Другой пациент рассказал о своем сновидении, в котором фигурировали пустые столы и голодный ребенок, что вполне определенно указывало на потребности участников группы. Они нуждались в заботливой матери и сильном отце, способном их защитить. Миновало немало сеансов, прежде чем Рольф, инженер-электротехник, страдавший от комплекса неполноценности в сочетании с манией величия, под влиянием сновидения осознал связь между неуверенностью, которую он испытывал в коллективе, и тем, что отец отказывал ему в помощи и тем самым вынуждал сына искать поддержку в группе. Ему приснился пышногривый лев, охраняющий своих детенышей, и он невольно вспомнил, что его отец вел себя совсем иначе. Благодаря рассказу Рольфа все участники группы осознали, что они тоскуют по отцу. Согласно психоанализу, отношения с отцом имеют решающее значение для здорового психологического развития ребенка, а отсутствие отца влечет за собой более или менее серьезные психические расстройства. Это связано с тем, что отец наряду с матерью является для ребенка самьм близким человеком и оберегает его от чрезмерной материнской опеки, которая может иметь место в том случае, если мать воспринимает ребенка как эрзац, способный заменить нелюбимого супруга. Если отец не помогает ребенку, последний оказывается не в состоянии вырваться из материнских «объятий»1. Кроме того, отец, образно говоря, пробуждает ребенка от психологической спячки2, прививает ему лингвистические и общественные навыки3- Конфликтуя и идентифицируя себя
75
с отцом, ребенок развивает собственную личность, достигает определенной независимости, которая является залогом освобождения от симбиоза с матерью. Даже при условии того, что отец реально отсутствует, в отношениях между матерью и ребенком ощущается его «потенциальное присутствие»4. Огромное значение групповой терапии заключается в том, что она позволяет пациентам ощутить это присутствие. Памятуя о «безотцовском обществе»5, можно выделить особую форму серьезного невротического расстройства, возникновение которого обусловлено принципами подобного общества. Речь идет о специфической структуре личности с расстройством идентификации6.
Драматичность, связанная с отсутствием удовлетворительных отношений с отцом, которые лишь смущали и обременяли пациентов, а не поддерживали их, стала очевидной, когда на пятидесятом сеансе, пользуясь тем, что в центре внимания участников группы оказался образ отца, я задал им вопрос. Я спросил, что, по их мнению, лучше: расти без отца или иметь отца-пьяницу, подобно Рольфу, или страдать от агрессивных импульсов отца, как пострадал от них Альберт, словно маленький Эдип от руки Лая, приказавшего убить своего сына из опасения, что, повзрослев,, он умертвит своего отца, ибо так звучало предсказание оракула? Как повествуют мифы и трагедия Софокла «Эдип царь», Эдип выжил, вырос и убил Лая, не ведая, что тот его отец. Группа находилась под впечатлением общей фантазии. Пациенты вообразили отца волком, угрожающим семерым козлятам. Спастись от волка можно было, только спрятавшись в сундук. В случае Марии это видение и сопровождающий его страх, приобрели специфический инцесту озный характер, поскольку ее отчим, находясь в состоянии алкогольного опьянения, не раз пытался изнасиловать падчерицу.
76
8.2. Месть за разочарование в отце
Отец, неспособный позаботиться о ребенке, вызывает у него ненависть и презрение. Однако не исключено, что наряду с подобными чувствами индивид может ощущать свою вину перед отцом и относиться к нему с состраданием. Вытеснение и формирование симптомов является защитной реакцией на такие переживания. Достаточно вспомнить о фобии пациента по имени Альберт. По мере развития группового процесса данные чувства проникли в отношения между пациентами и руководителем группы. Ярче всех их выразил Рольф. Участники группы нуждались в четком и последовательном руководстве и готовы были пожертвовать ради этого даже независимостью. В подобных условиях от психоаналитика требовалось однозначно сформулировать свои выводы и обосновать выбранный им метод интерпретации, используя который пациенты могли бы разобраться в сложившейся ситуации. Боязнь пациентов лишиться руководителя или разочароваться в нем была очевидна и нуждалась в психологической переработке, которую следовало производить посредством интерпретации переноса, толкования феномена реконструкции детских переживаний и взаимосвязи между динамикой группового процесса и воспоминаний пациента. Предпосылкой для этого являлось то, что обстоятельства прошлого, определявшие групповую ситуацию, не были воссозданы пациентами с точностью. На начальной стадии терапевтического процесса в группе II пациенты уже бессознательно беспокоились, что психоаналитик может их наказать (восьмой сеанс) или бросить на произвол судьбы (девятый сеанс), подобно отцу. Но данная проблема непосредственно заявила