113
ощущения на сеансе, назвал группу «круглой площадкой, в центре которой зияет люк, куда можно провалиться в любую минуту». В ходе терапии пациенты припоминали драматические эпизоды детства — свидетельствовавшие о равнодушии приемных родителей, о тяготах жизни без отца или с безвольным отцом, во всем потакающим своенравной матери, чей дурной нрав также объяснялся недостатком материнской любви в детстве, — которые до настоящего времени не подвергались психологической переработке. Воспоминания пациентов были по большей части фрагментарными. После тридцать восьмого сеанса Эльке без предупреждения покинула группу. Ингеборг не появлялась в группе с тридцать второго сеанса. Оставшиеся пациенты выглядели, словно похоронные агенты. Постепенно пациенты преодолели боль разлуки, освободились от подавленного состояния, и группа вышла на этап конструктивного сотрудничества, на котором ее участники попытались совместными усилиями решить свои проблемы. У Эрвина завязался новый многообещающий роман; он расстался со своей прежней подругой, переехал на другую квартиру, лучше предыдущей, и добился некоторых успехов в учебе. Эльфрида блестяще сдала экзамены. Ганс понял, что работа коммерческого агента — это для него не более чем временный компромисс, подсказанный обстоятельствами. Он осознал, что эта профессия всегда была ему не по душе, и решил приобрести другую специальность. После сорок второго сеанса группу покинул Ульрих, и я, заручившись всеобщим согласием, пригласил новую пациентку — Уллу, двадцатилетнюю студентку, страдавшую расстройством речи и жаловавшуюся на плохую успеваемость, а также на ревнивого приятеля. Она выросла в деревне, в многодетной семье и была вторым ребенком из восьми. На своем
114
первом сеансе она ограничилась наблюдением и молчала. На следующем сеансе она сказала: «Я заметила, что здесь никто никого не хочет слушать. Такое впечатление, словно всех занимает лишь то, что происходит вне группы. Говорят все больше о политике, а не о чувствах. На слова господина Куттера никто не обращает внимание, а если кто-то их замечает, то все равно истолковывает неверно». Образно говоря, Улла предложила группе взглянуть в зеркало. Увиденное смутило пациентов, и они смолкли. Позднее Эрвин согласился с ее мнением. К сорок пятому сеансу группу покинули Ингеборга, Эльке и Ульрих, и я пригласил еще одну новую пациентку, Монику, двадцатишестилетнюю студентку, занимавшуюся искусствоведением. Моника была необыкновенно привлекательной и обаятельной девушкой из благовоспитанной буржуазной семьи и неплохо разбиралась в психологии. Она не раз проходила курс психоаналитической терапии и беседовала со многими психотерапевтами. Она начала с того, что рассказала о своем сновидении. Ей приснилось, что группа убегает, преследуемая друзьями пациентов, и она должна сообщить обо всем психоаналитику, который не замечает грозящей опасности. В заключительной сцене сновидения она лежала на столе, пронзенная ножом.
Пациентов глубоко поразил рассказ Моники. Ганс попытался приободрить участников группы и даже проявил строгость, но безуспешно. Эрвин рассказал о своем сновидении, в котором также фигурировала группа. Ему приснилось, что все пациенты сидят на некотором отдалении друг от друга, а психоаналитик в стороне читает книгу. «Все мы эгоисты», -~ подвел итог Эрвин. Сновидение Эрвина указывало на разобщенность в группе, что, на мой взгляд и по мнению пациентов, свидетельствовало скорее о недостатке дружеских чувств, чем
115
о самостоятельности и успехе терапии. В дальнейшем данное предположение подтвердилось. Пациенты прилагали все усилия для того, чтобы сохранить группу.
11.4. Агония группы
Несмотря на все старания пациентов сохранить группу, ее судьба была предрешена:
группа распадалась. Улла и Моника постоянно спорили, упрекая друг друга в чрезмерном рационализме, недостатке женственности и отсутствии эмпатии. Вскоре Моника решила совершить наяву то, что увидела во сне. Она попыталась покончить жизнь самоубийством и была госпитализирована. После выписки она обратилась ко мне с просьбой провести с ней индивидуальный психоаналитический сеанс. При встрече она поначалу принялась обвинять во всем группу и хвалить меня, а затем наоборот. Она сказала мне, что я ничуть не лучше остальных, поскольку не интересуюсь своими пациентами и уклоняюсь от ответственности. То же самое она вменяла в вину пациентам из группы III. Кроме того, она рассказала мне, что все мужчины, которым она доверялась, настолько откровенно использовали ее, что она готова была разрыдаться всякий раз, когда занималась сексом. К этому времени Ганс, который не раз жаловался на пугающую агрессивность Уллы, Моники и Эльфриды, тоже покинул группу, перебрался к своей подруге и решил пройти курс индивидуального психоанализа. Через несколько сеансов Гудрун тоже отказалась от групповой терапии, сообщив о своем решении пройти курс психоанализа в индивидуальном порядке.
Групповые сеансы с оставшимися пациентами продолжались еще около полугода. Однако развитие терапевтического процесса только подтверждало сновидение Моники. На поверхность вышли деструктивные силы, и,
116
познакомившись с другим терапевтом, Моника разобрала по косточкам и группу, и ее руководителя. Улле приснилось, что она убила свою соперницу и попала в тюрьму. Сновидения других пациентов, в том числе Вилли, Уллы и Моники, которая сообщила о подобном сне на пятьдесят седьмом сеансе, вращались вокруг болезней и смерти. Эрвин вспомнил, как его родители мучили друг друга. Другие пациенты вспоминали о небрежности, равнодушии и бессердечности своих родителей. Благодаря интерпретации данных переживаний и их связи с личностью терапевта восстали из забвения образы бесчувственной матери и безответственного отца. Смертельный удар нанесла группе Моника на шестьдесят седьмом сеансе, назвав группу III «идиотским сборищем» и похвалив при этом другой терапевтический коллектив. Она заявила, что я поражаю ее своей безапелляционностью и оказываю на пациентов психологическое давление подобно многим терапевтам, которые упиваются своей властью, манипулируют людьми и совершенно не заинтересованы в том, чтобы пациенты выздоровели. Моника противопоставила мне другого терапевта, который лечил ее бесплатно и был, пожалуй, единственным человеком, который смог ее понять, хотя и не придерживался какого-то определенного психологического метода. Сновидения пациентов становились все более мрачными. Приведу несколько примеров: сон о концентрационном лагере, в котором содержатся изнуренные голодом люди (сообщение сделано на семидесятом сеансе); сон о мухе, сидящей на женских гениталиях и высасывающей длинным хоботком содержимое матки (сообщение сделано на семьдесят втором сеансе); сон о кошке с перерезанным горлом (сообщение сделано на семьдесят третьем сеансе); сон о женской груди, к которой присосался гигантский рот (сообщение сделано на семьдесят пятом сеансе). Большую роль в терапевтическом процессе
117
играл образ слабовольного отца, который находится «под каблуком» у жены и не способен защитить детей от алчной матери. В частности, об этом шла речь на семьдесят девятом сеансе. Пациенты чувствовали себя нежеланными детьми, о которых не заботится мать. Сильнее всех испытывал подобные чувства Вилли, который до двухлетнего возраста воспитывался в доме бабушки и провел целых два года в семье приемных родителей, прежде чем мать забрала его наконец к себе. Нормальные отношения с отцом у Вилли так и не сложились. На девяносто восьмом сеансе пациенты решили расстаться, убедившись, что, несмотря на наличие нерешенных проблем и неизбежную боль разлуки, их психологическое состояние заметно улучшилось.
11.5. Комментарий
Анализ поэтапного развития терапевтического процесса в группе III в рамках слойной модели показывает, что структура данной группы соответствует второй и третьей прослойке второго слоя. Пациенты страдали не только нарцистическими расстройствами, но и так называемым пограничным синдромом, обусловленным пограничной структурой личности1. В результате регрессии участники группы, в частности, Ингеборг, жаловавшаяся на обжорство, возвратились на оральную стадию психосексуального развития, потеряли способность контролировать свои чувства и принялись проецировать на группу расщепленные, деструктивные импульсы, не подвергшиеся психологической переработке. Бессознательно пациенты использовали друг друга. Уровень эмпатии в группе был крайне низким, о чем свидетельствовала хотя бы та бесцеремонность, с которой обсуждались сексуальные проблемы. Подверженность влечениям указывала на