— Элен. Элен. Элен. — Кричали колокольчики и старое дерево. -Я Элен, я! — подумала Элен и моментально пришла в себя узнав в колокольчиках голоса Эмели и Бетси.
— Элен! -громко выкрикнуло старое, скрипучие дерево.
— Папа? — удивилась Эмели, сказав это так тихо, что даже сама себя почти не слышала. Она открыла глаза.
По полю, погруженному в ночную тьму, которую не мог осветить даже усыпанный крупным бисером купол звёздного неба, круглыми, как будто летающими над полем огоньками, в её сторону, вслед за собаками двигались три фигурки с маслеными лампами.
— Я здесь — собравшись с силами выкрикнула Элен. Голова у неё гудела, как после хорошего похмелья. Кружилась и раскалывалась. Сильно, до изнеможения хотелось спать, глаза закрывались сами собой. Элен хотела подняться, но из-за сильного головокружения просто села на землю и осмотрелась. Арнольда не было. Перед ней лежала ею застреленная лошадь с тюками, которые Арнольд по какой-то причине предпочел оставить. Возможно потому, что сам это унести не смог. Элен потянулась туда, где лежала шкатулка её матери и нащупав её рукой выдернула из тюка придавленного тушей лошади. Шкатулка была заперта. Возможно Арнольд просто не догадывался о её содержимом, её бы уж он точно захватил бы с собой, раз собрался их грабить, если бы знал о её ценности.
Виляя хвостами и радостно лая, к Элен подбежали две пастушьи собаки Джек и Тори, а следом за ними Бетси, Эмели которые бросились обнимать Элен. Последним шел еле державшийся на ногах её больной отец Ричард.
— Как вы меня нашли? -удивлённо спросила Элен у девочек.
— Гельда пришла одна в свое стойло. -ответила ей Эмели и девочки на перебой начали рассказывать как приехал Арнольд и стал как на пожаре собирать вещи. Он очень торопился и ни с кем не разговаривал. Рассказали о том, как Арнольд наотмашь ударил по лицу Бетси за то, что она крутилась у него под ногами. После того как Бетси разревелась, вышел папа и наставив на Арнольда ружье заставил его уехать.
— Что тут случилось? — спросил подошедший в этот момент отец, который нес на перевес тяжелое, для его слабого состояния ружье.
— Я встретила Арнольда и не хотела с ним расставаться… — слегка улыбнувшись ответила ему Элен.
— Ты зачем поднялся с постели, папа?
— Не мог же я оставить свое дитя в обиде. — сказал Ричард, тяжело дыша и захлёбываясь кашлем.
— Я могу за себя постоять, папочка — поднимаясь с земли ответила Элен. -Я даже застрелила лошадь. Смотри, что я нашла у наго в вещах. — она покрутила в руках деревянную шкатулку.
— Лучше бы ты застрелила этого ублюдка. — гневно сказал Ричард. -Ведь я ему верил, а он украл последние наши сбережения наличных. Жаль я не сразу смог это заметить. Сам бы пристрелил этого негодяя. Он прижал к груди растрёпанную голову Элен и она вновь почувствовав себя маленьким ребенком перед сильным, пусть и изнеможенным от болезни отцом, расплакалась.
— За что он так со мной, папа? За что? — рыдала она. — Какая малярийная муха его укусила? Ведь я так сильно его любила, а он ни с того не с сего так повел себя.
— Возможно он всегда таким был, просто ты не замечала этого. -ответил её отец. — Главное, что ты жива. Значит всё хорошо. Пойдёмте домой, детка. Пойдём домой.
14
Рано утром, когда первые лучи только начали пробиваться за горизонт, Элен уже встала и натаскав из колодца воду в большую бочку на улице, чтобы Эмели и Бетси в течение дня могли поить скотину, прошла в курятник и набрала яиц. Пожарив яйца вместе с ещё молочными початками кукурузы, что росли на небольшом поле возле дома, которое этой весной она засеяла вместе с Арнольдом и наёмными рабочими по четверть доллара в смену, Элен разбудив девочек, отправила их умываться и усаживаться за стол, а сама взяв поднос понесла завтрак отцу. Она аккуратно постучала в дверь, а затем вошла.
— Папа, ты спишь? — спросила она у лежащего в постели отца, который просыпаясь сильно закашлялся закрывая рот окровавленным платком. Элен подождала пока её отец не прекратит кашлять и поставив поднос на тумбу у кровати, продолжила:
— Я принесла тебе завтрак, как ты себя чувствуешь?
— Ну, это не меня вчера били — попытался пошутить её отец. —Так что я буду завтракать со всеми в столовой.
— Но пара ты и так. — хотела что-то возразить ему Элен, но отец перебил её.
— Мне лучше, на много лучше. Я больше не намерен гнить лежа в этой постели. Если мне уж суждено умереть, я умру на ногах. Он сел на кровати, засунув ноги в домашние тапочки сваленные из шерсти и снова прокашлявшись в окровавлены платок небрежно кинул его на край тумбы, где стоял поднос.