— Фарэна-то расседлать?
— Нет. Он мне еще будет нужен сегодня. А где Сефрения?
— Наверно у себя в комнате.
— Кстати, пусть оседлают ее лошадь.
— Она что, куда-то собирается?
— Может быть, — ответил Спархок и пошел по ступеням, ведущим к входу в здание замка. Через четверть часа он уже стучался в дверь Сефрении, сменив тяжелые доспехи на кольчугу и неприметный серый плащ. — Это я, Сефрения, — сказал он через дверь.
— Входи, Спархок.
Он открыл дверь и вошел. Сефрения сидела за широким столом с Флейтой на коленях. Девочка спала с удовлетворенной улыбкой на лице.
— В Базилике все нормально? — спросила Сефрения.
— Да не сказать, что б так. Их Светлости с каждым разом все безразличнее, о чем говорят на Совете. Ну, а вы с Келтэном? Разузнали что-нибудь?
— Да, — кивнула Сефрения. — Они все съезжаются в одном квартале у Восточных ворот. Там где-то есть дом… Мы еще не узнали точно, где он.
— Ну так, поедем и отыщем его. Я не могу сидеть на одном месте, без дела.
— Спархок, неужели ты не устал?
— Побыстрее бы уж ехать в Боррату. Мне нужно занять себя чем-нибудь пока.
Сефрения встала, легко подняв на руки Флейту, и положила спящую девочку на кровать. С величайшей осторожностью она укрыла Флейту серым шерстяным одеялом, но та все же приоткрыла свои темные глаза. Взглянув на склонившуюся над ней Сефрению, она улыбнулась и снова заснула. Сефрения тихо поцеловала ее и повернулась к Спархоку.
— Ну, поедем? — сказала она.
— Ты ее очень любишь? — спросил Спархок, когда они вдвоем шли по коридору.
— Да. Но это гораздо сложнее и глубже, чем просто любовь. Когда-нибудь ты поймешь.
— Ну, с чего мы начнем?
— Один торговец у восточных ворот продал стирикам мясо. Носильщик, который отнес покупку, знает, где дом.
— Что ж, вы расспросили его как следует?
— Его не было в лавке.
— Может попробуем поискать его сейчас?
— Давай попробуем.
Спархок остановился и взглянул в глаза Сефрении.
— Я не хочу совать нос в то, что ты не хочешь показывать, Сефрения, но скажи, сможешь ли ты отличить простого деревенского стирика от земохца?
— Да. Если только они очень не постараются скрыть свою сущность.
Они вышли во двор, где Келтэн поджидал их с Фарэном и белой лошадью Сефрении. На лице его был гнев.
— Твой спятивший одр укусил меня, Спархок! — заявил он.
— Ты же знаешь — не надо к нему поворачиваться спиной. До крови?
— Нет, еще этого не хватало.
— Ну, тогда он просто заигрывал с тобой. На самом деле он тебя любит.
— Покорно благодарю, — раскланялся Келтэн. — Позволите ли вы мне сопровождать вас? — церемонно спросил он.
— Нет. Нам хотелось бы остаться незамеченными, а с тобой это трудно.
— Что мне больше всего нравится в тебе, Спархок, так это твое прямодушие.
— Рыцарь храма обязан говорить только правду, Келтэн. И тем более недопустима лесть в его устах, — заметил Спархок, помогая Сефрении забраться в седло. — Мы вернемся до темноты.
— Если ради меня, то можете не торопиться.
⠀⠀ ⠀⠀
Сефрения и Спархок выехали из замка и свернули в боковую улицу.
— Он все оборачивает в шутку, — сказала Сефрения.
— Да, он смеется над жизнью с самого детства. За это я и люблю его.
Они ехали по многолюдным улицам Чиреллоса. В священном городе даже торговцы одевались в монашеские одежды, и приезжего сразу можно было узнать по одежде. Особенно отличались гости из Каммории, одетые в свои знаменитые яркие шелка, не теряющие сочности красок ни от воды, ни от солнца, ни от времени.
Путь до давешней мясной лавки занял три четверти часа.
— Как ты нашла этого лавочника? — спросил Спархок.
— Стирикская кухня, знаешь ли, довольно сильно отличается от эленийской, и они используют некоторые продукты, которые не часто увидишь у эленийцев на столе.
— Но они же как-будто покупали мясо?
— Козлятину, Спархок. Эленийцы не особенно ее жалуют.
Спархок пожал плечами.
— Я, пожалуй зайду в мясную лавку одна, — сказала Сефрения. — Носильщик может тебя испугаться. Посмотри за моей лошадью. — Она вручила ему поводья и направилась в лавку. Через некоторое время Сефрения вышла оттуда.
— Узнала что-нибудь? — спросил Спархок, помогая ей сесть на лошадь.
Она кивнула.
— Да, здесь рядом. У восточных ворот.
— Ну что ж, поехали посмотрим.
Они тронулись. В Спархоке внезапно всколыхнулось теплое чувство к этой маленькой женщине. Он взял ее руку и сказал: