— Ну как?
Он ждал от меня рецензии и понимал, что ту чушь, что он нёс, стихами назвать сложно. Следовательно, осознавал и то, что и комментарий будет чрезмерно критическим. Он это знал, и я видел его терзания. Но также я видел и его надежду. Он не ожидал похвалы. Он не ожидал восхвалений. Он просто ждал доброго слова. Слова, в котором должна была таиться эта самая надежда, говорящая о том, что он не безнадёжен. Что он талантлив и в скором времени, при должной тренировке обязательно… Мне всё это было видно. Но, невзирая ни на что, я не мог пойти против правды.
Поэтому я кашлянул и, понимая всю ответственность перед истиной, стал говорить только правду и ничего, кроме правды.
— На мой взгляд, уважаемый Лаваиль-Дар, ты только не обижайся, но твои стихи просто прекрасны! Это лучшее, что я слышал в своей жизни! Ни одна эльфийка, услышав эти вирши, не сможет устоять перед обаянием того, чьи уста принесли в бренный мир прекрасной Эллирры эти сказочные и неимоверно волшебные истины. Величайший слог, который ты сумел дать миру…
Но договорить я не успел.
— Что? Так плохо? — прервал меня коронер, сглотнув. Похоже, влить елея в его уши у меня не получилось.
— Ну, — прервался я, почесав затылок, — не то чтобы плохо, но…
— Прошу тебя, говори! Говори и не бойся меня обидеть! Клянусь всеми богами, твоя критика никак не отразится на результатах расследования.
В небесах громыхнуло.
— Говори, но помни: я обман увижу! — вновь попросил меня несостоявшийся пиит.
— Ладно. Скажу. Но учти, я не профессиональный критик. И вообще не критик, — вздохнул я и пояснил свою мысль: — Короче говоря, на мой неискушённый взгляд, твои стихи уж очень простые. Можно даже сказать — несколько примитивные.
— Ты прав, — легко согласился тот.
— Ты не обиделся? — обрадовался я.
— Нет, конечно. Я и сам всё это прекрасно знаю. Только это неважно. Ведь я же не собираюсь выпускать стихи в масштабе всех королевств, — сказал тот и, хлопнув себя травинкой по коленке, расстроенно повторил: — Массово распространять не буду.
— Массово — это хорошо, — подбодрил его я. — Ведь в массовом выпуске тоже должен быть некий стандарт. К нему нужно хорошенько подготовиться. Согласись, абсолютно недопустимо выпускать всякий шлак, тем более массово.
— Так мои вирши шлак? — прищурился собеседник, и мне даже показалось, что он сейчас заплачет.
Мне стало жаль рифмача-самоучку. Похлопал его по плечу и твёрдым, уверенным голосом произнёс:
— Прекрати ныть! Ты поэт, а не какой-то балаганный шут! Поэтому обязан держать себя в руках!
Тот набрал в грудь воздуха, вытянулся чуть ли не по стойке смирно и прошептал:
— Согласен с тобой, великодушный менестрель. Я внутренне был готов принять правду, какой бы горькой она ни была, но всё же не ожидал, что она будет настолько горькой.
— Не расстраивайся. Мы с тобой подучимся и тогда покажем всем этим варварам, что такое настоящая поэзия! — обнадёжил я его и, показав жестом предложение продолжить путь, спросил: — А есть в твоём репертуаре что-то более серьёзное?
— Что, например? — вытирая уже почти несдерживаемые слёзы, спросил пиит.
— Я имею в виду что-то более глобальное, чем то, что ты уже затронул в своих стихах. Поднимаешь ли ты, например, какие-нибудь проблемы мирового масштаба? Монументальные проблемы! Не какие-то эфемерные галактики, а реальные проблемы бытия? Я, конечно, слышал в твоих стихах строфы про звёзды, но были они, извини, мелки — не было конкретики, и потому не было и размаха.
Тот задумался, поправил воротник, сделал несколько неопределённых взмахов рукой и сказал:
— Понимаешь ли, мой друг Элай, серьёзные проблемы с кавалерийского наскока не решить. Они фундаментальны. Они могут изменить мировоззрение миллионов живых существ, населяющих наш прекрасный мир Эллирры. Вправе ли я подвергать сомнениям такое количество разумных всех рас?
— Стало быть, если сказать другими словами, то глобальной и животрепещущей темы у тебя нет? — пропустил я всё вышесказанное мимо своих розовых ушек.
— Есть, но там пока рифмы нет, — нехотя ответил коронер, поморщился и добавил: — И смысла тоже.
— Вот как? Тогда я вижу, что тебе нужна помощь. Давай попробуем оформить твою мысль в стих сообща. Возможно, после этого ты сможешь не просто выдавать набор текста четверостишиями, а при прочтении получившегося шедевра ещё и накладывать положительные баффы.
— Ты думаешь? Думаешь, дело в теме? В серьёзности стиха? — забеспокоился тот.
— Я не знаю. Я просто предлагаю. Сейчас очевидно одно — все твои вирши — беспонтовые. Они не приносят пользы ни тебе, ни окружающим. Вариантов остаётся ровно два. Забить на всё большой болт, закончив с поэзией. Ну или попробовать к делу отнестись более серьёзно, — решил помочь эльфу я и, не обращая внимания на его сморщившийся при моих словах нос, продолжил: — Причём отнестись к делу нужно настолько серьёзно, чтобы в высших небесных сферах ничего не могли поделать, кроме как восхвалить тебя и поднять на новый уровень стихослагателя.