Пока ждал обмена, выглядел в уголку симпатичное местечко - темное и свободное. Пока пробирался к нему, какой-то тип гаркнул на все казино:
- Джен-эльфолюб пришел!
По комнате прокатилась волна смеха. Но когда я обернулся, все стихли и уставились на свои карты. Наверняка знали о любви к дуэлям предыдущего владельца тела. Да и нынешнего, чего уж скромничать, тоже.
Я не стал выяснять, кто тут такой языкастый. Сказали бы в лицо - другое дело. А так... Негоже льву обращать внимание на лающих за спиной гиен. Хоть и пафосно до невозможности, но ведь точнее и не скажешь.
Я сел за столик и разложил фишки перед собой. Но потом быстренько спрятал - на всякий случай. Успел заметить, что этот жест - своеобразное приглашение к игре. Когда с соперником покончено, победитель выкладывал добычу и ждал следующего игрока. Я не хотел, чтобы кто-то подсел ко мне. Правил-то местных игр не знаю.
Но посетители старались даже не смотреть в мою сторону. Делали вид, что меня тут попросту нет. Ну и хрен с вами, козлы. Я хотел посидеть еще немного - вдруг удастся подслушать интересные сплетни о себе любимом. Но когда объявили начало ставок на бои рабов, поднялся и ушел. К черту такой отдых, лучше посижу в кресле на веранде и попью вина.
Так, собственно, и сделал. Когда стемнело, отправился на боковую. Кирра так и не появилась, а звать я не собирался. Все равно не придет, она же не считает себя невольницей.
Утром меня разбудили незнакомые голоса с улицы. Я продрал глаза и подошел к окну. У поместья стоял синий фургон с зарешеченными окнами. В него был запряжен матерый хонто с обломанным клыком.
Рядом стояла пара усачей в знакомой синей униформе. Еще один - в гражданской одежде, но с жетоном на шее - о чем-то разговаривал с Ромэлем.
Рабы построились в два ряда у края плантации, перед ними прохаживались вооруженные винтовками стражи порядка.
Дверь резко отворилась. Без спроса и стука в комнату ввалились трое полицейских. Двое из них наставили на меня револьверы. Третий протянул какую-то бумагу с печатью и размашистой подписью.
- Тайр Авелин, вы арестованы, - пробасил бородач с документом.
- На каком основании? - возмутился я.
- Подозрение в государственной измене.
11
На меня надели наручники и усадили в фургон. Разумеется, никто не пришел мне на помощь. Да я бы и не хотел - ничем хорошим это бы не кончилось.
Вооруженные полицейские расселись со всех сторон, будто я мог сбежать из этой крепости на колесах. Дубовые доски, оббитые железными полосами, решетки толщиной в палец...
Ну вот и все, допрыгались. Меня замели в чужом мире по крайне неприятной статье. И нет никакой возможности позвонить родителям, чтобы они наняли адвоката или занесли взятку судье. Нельзя написать плаксивый пост в соцсети о притеснении инакомыслящих и поднять волну негодования.
И что теперь делать? Я начал вспоминать тюремные понятия, дабы не загреметь под шконарь в первый же день. Есть два стула... Кента за член укусила кобра... Куда поезд направишь - на мать или на кентов?
От волнения и глупых мыслей затылок вновь пронзило болью. Причем в разы большей, чем доводилось испытывать ранее. Я захрипел и согнулся, тщетно жмурясь от ярких разноцветных кругов перед глазами.
Полицейские грубо схватили меня за плечи и прижали к борту фургона. Хорошо хоть не побили, с них станется.
- Что там у вас? - донесся с козел грубый голос.
- Заключенный симулирует, господин сыщик.
- А ну аккуратнее с ним! У него мозговая хворь!
Стражи закона вмиг отсели подальше, будто оная хворь передавалась по воздуху.
Фургон медленно трясся по ухабам, и каждый прыжок жгучей иглой отдавался в затылке. Когда подъехали в городу, я уже слабо соображал, что вообще происходит.
Меня вытащили под яркие солнечные лучи. Я отвернулся и зашипел, будто вампир. Глаза слезились, в них словно песка насыпали.
Здание, где я оказался, было явно не тюрьмой. Чистенькие коридоры с коричневыми стенами, зеленые, изрядно истоптанные ковры на паркете. На стенах то и дело попадались стенды с какими-то документами, но ворочать головой и читать их не было никаких сил.
Меня волокли мимо дверей с табличками. Усилившийся слух ловил доносящиеся изнутри голоса и шелест бумаги. Наконец я очутился в кабинете с большим окном. Перед ним - длинный стол, по бокам высокие шкафы с документами.
На столе папки с бумагами и чернильницы. В глубоком кожаном кресле восседает человек в красной мантии. Наружность у незнакомца неприятная, крысиная. Сморщенное личико с острым крючковатым носом, едва заметные бледные губы, толстые круглые очки. На голове - глубокие залысины, плохо скрытые дурацкой черной челкой, похожей на связку липких сосулек.