Ночь опустилась темным бархатом, яркой звездностью. Выплыла луна. Я проснулась оттого, что какой-то комар с особым цинизмом цедил мою кровь. Пришлось прихлопнуть паразита. Убиенный размазался по ладони и был безжалостно выброшен в траву. Оставшиеся кровососущие товарищи решили мстить до последней капли моей крови. У-у-у, проклятущие! В такие моменты начинаешь жалеть об отсутствии хвоста. Имеющихся конечностей уже не хватало для расправы над наглыми насекомыми.
Наверное, я не храпела, так как меня до сих пор не обнаружили. Или беззаботно спящая в кустах сомнительного вида девушка никого на подвиги не вдохновила. Что, безусловно, тоже плюс.
На поляне царила повальная спячка. Народ беззастенчиво дрых, но из осторожности оставил-таки одного немытого бородача на посту. При виде такой запущенности чесаться хотелось немилосердно. Ей-ей, еле сдерживалась. Именно в этот момент злополучному мужику приспичило в кустики. Я зазевалась и прошляпила тот момент, когда благоразумнее всего было сделать ноги, чтобы не быть обнаруженной. Поздно. Поздно спохватилась. Оставалось только затаиться, стараясь слиться с фоном, слушая, как нетрезвый мужик, от которого разило перегаром и немытым телом, пытается снять штаны и возится со шнуровкой. «Ну и мужики пошли… — пренебрежительно фыркнула я. — Штаны спустить не могут. Не то что там… чего-нибудь еще».
Подозрительный шорох в малиннике насторожил мужика, мечтающего об облегчении, но он не закричал, не схватился за оружие, а окончательно запутался в штанах и рухнул наземь как подкошенный. Я едва успела откатиться в сторону. Поверженный бородач бил по земле руками, как тюлень ластами, в тщетной попытке подняться, но лишь запутывался окончательно. В какой-то момент его совершавшая хватательные движения рука нащупала дубленку, на которой я только что лежала, судорожно сжала вывернутый мех и… Такому воплю может позавидовать милицейская сирена. Мужика как ветром сдуло. Правда, штаны с него сдуло тоже.
Минут через пять моим едва прорезавшимся спросонья глазам предстала картина маслом: бородатый мужик с голым задом (штаны он благополучно потерял, и теперь ничто не стесняло его движений), отчаянно жестикулируя, объяснял товарищам нечто важное, воинственно потрясая клоком шерсти (вырванным, между прочим, из моей итальянской дубленки) и указывая в сторону облюбованного мною малинника. Я благоразумно не стала дожидаться, пока озадаченная полуобнаженным мужиком ватага заявится ко мне в полном составе и мило поинтересуется, что я тут делаю. Скорбя по безнадежно испорченной зимней одежде, я преисполнилась жаждой мщения и отползла в сторону. Ну, погодите у меня!
Словом, народ двигался к малиннику, а я от него. И отползала все дальше и дальше, пока неожиданно не наткнулась на колесо телеги. Прикованная вороная лошадь оглушительно фыркнула (по крайней мере звук показался мне неестественно громким) и скосила в мою сторону темный, с красноватым отблеском глаз.
— Тише, лошадка, — отчаянно зашептала я. — Хорошая лошадка.
Конь нервно прядал ушами, недоверчиво прислушиваясь к моему голосу.
— Ты ведь хорошая лошадка, — шептала я коню, осторожно размыкая шпилькой замок на ошейнике бедолаги и радуясь тому факту, что в детстве научилась открывать не особо сложные замки.
Нет, никакого криминала. Просто мама любила прятать так нежно любимое мною вишневое варенье в массивный резной буфет и замыкать дверцы на ключ. Я в свою очередь приспособилась отмыкать замок шпилькой. Так что и с цепью на шее лошади, да и с намордником особо возиться не пришлось. Раз — и все. Я рассчитывала, что животное даст деру, а мужики переключатся с моих поисков на погоню за беглецом. Вышло не совсем так, как я надеялась. Но тоже ничего.
Лошадь злобно взвизгнула (у меня даже пупырчатые мурашки по всему телу побежали) и мстительно цапнула ближайшего мужика за мягкое место. Народ ошалело вытаращился на обозленного коня, оценил суровую свирепость морды и многообещающий оскал (к слову сказать, у лошадки оказались немаленькие клыки) и дал деру. Особо впечатлительный мужичонка совершил малодушную попытку рухнуть в обморок и попал под копыта рассвирепевшего животного, после чего как-то неестественно быстро взял себя в руки и присоединился к товарищам по стратегическому отступлению. Здорово! Враг в панике бежит. Трепещите, недруги!
Разъярившийся зверь в конском обличье легким скоком разогнал деморализованный народ по кустам. Обалдевшие мужики позабыли про железяки, болтавшиеся у пояса (видимо, мечи или мачете, кто их разберет), бросили телегу и отчаянно мычащую «мумию». Я немного полюбовалась сверкающими пятками беглецов, белым платочком махать не стала, не дождутся, извращенцы чертовы.