– Тогда… от чего она зависит? Ведь кроме того, что мы создаем и оставляем после себя, ничего нет.
– Ты считаешь, что самые лучшие люди – это те, кто все всегда делает идеально?
– Ну…
– Давай посмотрим на дело под другим углом: твои братья – спортсмены, это так?
– Да.
– Если они проиграют матч, то рискуют тем самым потерять своих болельщиков?
– Наверное.
– И их жизни ценятся не так высоко, как жизни других двух мальчиков, которые только побеждают?
– Разумеется, нет. Это было бы смешно и странно. Это же просто игра.
– Они могут сказать то же самое о «Море чудовищ». Это же всего-навсего комикс.
– И все же это разные вещи.
– Думаю, тебя удивит, какой хрупкой является граница между искусством и спортом – некоторые художники считают свое мастерство спортом, а некоторые спортсмены убеждены, что спорт – искусство. То есть мы приписываем ценность тем вещам, которые заботят нас больше всего остального, и иногда не можем остановиться и бросить взгляд вокруг. Мы способны понять, что жизни твоих братьев обладают ценностью вне зависимости от того, что они делают и завершают ли это, а если речь заходит о тебе, ты начинаешь сомневаться в подобной установке.
– Я… может быть…
– Ценность личности не базируется на каких-либо очевидных обстоятельствах. Ее нельзя выявить при помощи тестов, и масштаба ценности тоже нет. У каждого человека свои представления о том, чем она определяется. Но я могу сказать тебе, Элиза, что «Море чудовищ» не является мерилом твоей ценности. Закончишь ты его или нет – это не вопрос жизни и смерти.
– Но… Уоллис. Уоллису предложили издать прозаический вариант комикса, и это совершенно изменит его жизнь, но издатель ждет, когда комикс будет закончен. Если я не справлюсь, Уоллис все потеряет.
– Опять-таки это вопрос жизни и смерти?
– Нет.
– Он находится в опасности, и только это может его спасти?
– Я… нет. Но так ему будет гораздо проще…
– Похоже, это действительно сложная ситуация.
– И что мне делать? Я здесь именно поэтому, именно поэтому я пытаюсь продраться сквозь сложившееся положение дел и опять начать рисовать. Если бы не он, меня бы больше не заботил мой комикс. Я хочу закончить «Море чудовищ» ради него, но не могу. Если он не получит того, что ему нужно, это будет моя вина.
– Не думаю, что самое важное здесь – это завершение твоей работы. Главное, ты должна осознать, что не можешь нести ответственность за жизнь Уоллиса или жизни твоих фанатов. Положение дел в твоем фэндоме не должно определять твою ценность и твою самооценку.
– Но это моя вина. Я должна быть в состоянии закончить «Море чудовищ», даже если у меня нет такого желания.
– Но что для тебя важнее, работать, несмотря на возникший перед тобой блок, или какое-то время отдохнуть?
– А это не вы должны сказать мне?
– Я считаю, в этом случае важнее всего, чтобы ты сама приняла решение. Эта проблема – твое беспокойство – может решиться очень не скоро. Я могу прописать тебе лекарство, но здесь жизненно важно понимать, когда в состоянии перегрузки следует прорываться вперед, а когда необходимо отступить и дать себе передышку.
– О.
– Давай поговорим еще вот о чем. Ты задумывалась над тем, что будешь делать после «Моря чудовищ»?
– Я… Мне кажется, я просто упаду на землю. Ну, как марионетка, которой перерезали веревочки.
– А других идей, которые ты хотела бы рассмотреть, у тебя нет?
– Нет.
– Жизнь не кончается одновременно с историей. Может, ты не закончишь «Море чудовищ». Может, закончишь. Может, потом ты продолжишь рисовать. Может, перестанешь. Фанаты все равно будут любить твой комикс. Ненавистники найдут другой объект для ненависти. Время будет идти вперед, и ты вместе с ним.
– Но… как долго это будет продолжаться? Я устала от своего состояния.
– Трудно сказать.
– Осенью я должна ехать в колледж. Я не могу – и не хочу вариться во всем этом, даже находясь в другом месте.
– А ты не думала о том, чтобы сделать перерыв? Пропустить год? Ты не обязана поступать в колледж немедленно.
– Но что я буду делать сама с собой? Я не могу целый год просидеть в комнате, верно? Даже если мне этого хочется.
– Если ты продолжишь ходить ко мне, мы с тобой поговорим об этом, у тебя будет время во всем разобраться. Прежде всего в себе. Это также даст тебе необходимую передышку для того, чтобы поработать со своей тревожностью.
– Звучит заманчиво.
– Хочешь еще воды? Лед растаял – и вода, наверное, стала теплой.
– Да. Спасибо вам.