Он узнал ее и с удовлетворением подумал, что Астории хватило благоразумия не говорить ничего при мистере Бэгглзе.
Набежали тучи, и сразу стало темно и холодно. Шла ночная гроза.
Звезды исчезли в чернильных мягких волнах. Драко двинулся к дому, пытаясь найти утешение хотя бы в том, что все еще есть, куда возвращаться — пусть возвращение и откладывается.
Он увидел, как загорается свет в комнатах, потом открылась парадная дверь и Гарри вышел на крыльцо, ежась, накидывая на ходу пиджак.
Галстук болтался, развязанный, позабытый. Гарри шел медленно, миновал лужайку под окнами кабинета, прошел по темной, влажной траве и вступил в тень аллеи. Он не заметил мантии, которую ветром дотащило до клумб, и она запуталась в них — комок черного на бледных цветах.
Драко двинулся за ним, покорно, как собака.
Он не видел, только знал — знал потом, не теперь, но знал это, представлял всю картину совершенно ясно, безупречно ярко, до мельчайших деталей.
Комнатку, уставленную свечами, двух девочек на полу — они сидели, скрестив ноги. Мальчика, лежащего на постели, с больным и измученным личиком. Его истонченные тяжелым выздоровлением ноги, вытянутые на покрывале, хрупкие плечи и грустное улыбающееся лицо.
Другого мальчика, вынимающего из футляра флейту. Он долго возился с ней, потом с разбега, с полутакта, заиграл. Девочки вскочили. Мелодия была быстрая, легкая, как детские шаги по деревянному полу, в ней было что-то озорное, смешливое и нетерпеливое. Лили отбивала такт ногой. Рози запрыгнула на кровать, пружинами ее подбросило вверх, рыжие волосы взметались и падали.
Скорпиус начал смеяться. Лили выдернула из-под покрывала подушку, бросила в сестру.
Ал играл самозабвенно, прикрыв глаза от наслаждения.
— Погоди! — закричала Рози, — погоди, дай минутку, Ал!
Но он не остановился.
Тогда Рози схватила свою сумку, перевернула ее одним нервным движением.
— Что ты делаешь?
Рози вытащила мешочек с бусинами, достала другой и третий. Она высыпала на пол горсти блесток, жемчужин, битых стеклышек.
— Это наш фонарик, — выдохнула Лили.
— И платье с рождественского бала. А теперь будет мой фейерверк.
— Наш фейерверк, — Лили взвизгнула от восторга, оценив идею.
— Глупые, — сказал Скорпиус. — Глупые девочки. Рыжая, ты такая дура иногда!
Рози кинула в него подушкой. Лили выхватила ее, Скорпиус дернул к себе — и полетели перья.
— Чем больше, тем лучше, — Рози подняла волшебную палочку.
Вихрь срезанных с платья блесток, поддельного жемчуга, конфетти, пуговиц, перьев и стеклянной пыли взметнулся к потолку.
Лили, завопив, бросилась к окну.
Она распахнула его, и ветер, ворвавшись, подхватил «фейерверк», высыпал в ночь, поймал и отпустил.
Драко поднял голову и смотрел, как падают фальшивые звезды.
Флейта все играла, а Лили, смеясь, высунулась в окно.
— Звездопад, — закричала Лили, и Скорпиус подхватил:
— Звездопад! Мы устроили звездопад!
Рози, хохоча, упала на кровать рядом с ним. Несколько секунд они смотрели друг на друга — разгоряченные, счастливые, потерянные.
Потом первая бусина упала в траву, за ней посыпались остальные. Драко поймал несколько.
Они остались лежать в его ладони, влажной от пота, бледной в темноте.
Все еще не понимая, Драко вошел в полосу света от окна.
Его тень оказалась длинной и костлявой. Он был обнажен, не считая, правда, того, что обсыпан конфетти с ног до головы.
Через несколько шагов Драко наклонился и поднял мантию.
Еще через несколько шагов Гарри остановился.
Драко хотелось окликнуть его, но он боялся напугать — и еще сильнее боялся обмануться. Но трава под его ногами была мокрой, тело дрожало от ветра, волосы хлестали по лицу. Он набросил мантию на плечи.
Ветер кидал горсти последних звезд этого — без сомнения, самого странного — звездопада, клонил к земле головки цветов.
Флейта всхлипнула и замолчала.
И тогда, на последней тающей ноте, медленно, словно просыпаясь, Гарри оглянулся.