И виноградники я видел Евбейских равнин,
785В Спарте блестящей я жил, над Евротом, заросшим осокой;
Люди любили меня всюду, где я ни бывал;
Радости мне ни малейшей, однако, они не давали:
Всюду рвался я душой к милой отчизне моей.
801Не было, нет и не будет вовек человека такого,
Кто бы в Аид низошел, всем на земле угодив.
Даже и Зевс, повелитель бессмертных и смертных, не может
Действовать так, чтоб зараз людям понравиться всем.
825Как же дерзаете вы распевать беззаботно под флейту?
Ведь уж граница страны с площади нашей видна! 482
Кормит плодами родная земля. Вы ж пируете праздно
В пурпурных ваших венках на волосах золотых!
Скиф! 483Пробудись, волоса остриги и покончи с пирами!
830Пусть тебя болью пронзит гибель душистых полей!
К гибели, к воронам все наше дело идет! 484
Но пред нами, Кирн, из блаженных богов здесь не виновен никто:
835В бедствия нас из великого счастья повергли — насилье,
Низкая жадность людей, гордость надменная их.
Крепко пятою топчи пустодушный народ, беспощадно
Острою палкой коли, тяжким ярмом придави!
Верно, народа с подобной любовью к тиранам ни разу
850Не доводилось еще солнцу видать на земле.
Я уж давно это знал, а теперь еще лучше изведал,
Что благодарности нет в сердце у низких людей.
855Как уже часто наш город, ведомый дурными вождями,
Словно разбитый корабль, к суше причалить спешил!
Ни восхвалять, о вино, я тебя не могу, ни порочить.
Я ни люблю целиком, ни ненавижу тебя.
875Ты и прекрасно и дурно. Ну, кто порицать тебя сможет?
Знающий меру вещей, — кто тебя сможет хвалить?
Радуйся жизни, о дух мой! Появятся скоро другие
Люди, а я, умерев, черною стану землей.
Выпей вина, что под сенью высокой Тайгетской вершины
880Мне виноградник принес. Вырастил лозы старик
В горных укромных долинах, любезный бессмертным Феотим, 485
С Платанистунта-реки 486влажную воду нося.
Выпьешь его — отряхнешь ты заботы тяжелые с сердца.
В голову вступит вино — станет легко на душе.
885В городе мир и богатство да царствуют, чтоб с остальными
Мог пировать бы и я: злой не хочу я войны.
Ухом не слишком склоняйся к призывам глашатая громким:
Помни, — сражаемся мы не за родную страну. 487
943Возле флейтиста вот так я по правую сторону стану,
Песню зачну и богам вечным мольбу вознесу.
Прежде, когда в роднике черноводном я брал себе воду,
960Сладкой казалася мне и превосходной вода.
Ныне она замутилась, вода загрязнилася илом.
Буду я пить из другой речки или родника.
1007Всем я советую людям: пока еще ярко цветешь ты
Юности цветом, пока дух благороден в тебе, —
Пользуйся тем, что имеешь. Не дважды бессмертные боги
Молодость людям дают, и не бывает от них
Нам избавленья от смерти. Придет невеселая старость,
И загрязнит нас она, и за макушку возьмет.
1041Дайте сюда мне флейтиста! Бок о бок с рыдающим сядем,
Будем смеяться и пить, тешась печалью его!
1047Будем теперь наслаждаться вином и прекрасной беседой.
Что же случится потом, — это забота богов.
1055Но говорить перестанем об этом. Сыграй мне на флейте
Песню, и оба с тобой вспомним божественных Муз.
Нам они эти дары подарили, приятные сердцу, —
Мне и тебе, чтоб игрой души соседей пленять.
1063В юности ночь проводить с молодою подругой иль другом,
Всею отдавшись душой пылу любовных утех,
Или же песни на пиршестве петь беззаботно под флейту, —
Радостней этого нет в жизни людской ничего
Ни для мужчин, ни для женщин. На что мне почет и богатство?
Лишь наслажденье одно важно и радостный дух!
Глупые мы, безрассудные люди! Ушедшую юность
Надо оплакивать нам, а не о мертвых тужить!
Не посмеюсь никогда над врагом, если он благороден.
1080Друга не стану хвалить, если он низок душой.
Кастор и ты, Полидевк, что живете над светлоструистым
Быстрым Евротом-рекой в Лакедемоне святом!
Если я другу дурное советовал, пусть пострадаю!
Если советовал он, пусть пострадает вдвойне!
1090Тяжесть, одну только тяжесть любовь мне твоя доставляет;
Ни ненавидеть тебя я не могу, ни любить.
Знаю я, как тяжело ненавидеть друзей своих прежних,
Но тяжело и любить тех, кто не хочет того.
1107Горе, как я опустился! Посмешищем стал для врагов я,
Бременем стал для друзей, страшный удар претерпев!
1117Всех бы божеств, о Богатство, желаннее, всех ты прекрасней!
Как бы кто ни был дурен, будет с тобою хорош.
Я не горюю за чашей о бедности, губящей душу,
1130И злоязычье врагов мало печалит меня.
Юности милой приходит конец, — вот о чем я горюю!
Плачу о том, что идет трудная старость ко мне!
1155Я не молюсь о богатстве, его не хочу. Но желал бы
Скромные средства иметь, чтоб без лишений прожить.
1191Я не желаю по смерти на ложе покоиться царском.
Только бы мне хорошо было, когда я живу.
Терн ли колючий, ковер ли подстилкою мертвому служит,
Твердо ли ложе тогда, мягко ль, — не все ли равно?
Ввек не пойду я к тирану, не стану к себе его звать я,
В горе не буду я лить слез над могилой его,
1205И не хочу я, чтоб, если умру, обо мне горевал он,
Чтобы ронял обо мне жаркие слезы с ресниц!
Трудно заставить врага-ненавистника верить обману.
1220Друга же очень легко другу, о Кирн, обмануть.
1255Полно и радостно тот не живет, кто душой неспособен
Мальчиков юных любить, резвых коней и собак.
Непостоянному, мальчик, подобен ты коршуну нравом.
Нынче готов одного, завтра другого любить.
1386О Киферея-Киприда, искусная в кознях, могучим
Даром тебя одарил Зевс, отличая тебя.
Ты покоряешь умнейших, и нет никого, кто настолько
Был бы могуч или мудр, чтобы тебя избежать.
ИВИК
Только весною цветут цветы
Яблонь кидонских, речной струей