Здесь миф впервые для нас выступает в мелике в своей назидательной функции, которая приобретет впоследствии немалое значение и у Стесихора, насколько можно судить по дошедшим фрагментам. Так, внешне мирное расставание сыновей Эдипа в "Фиваиде" можно расценивать как реализацию известного положения, что "худой мир лучше доброй ссоры" (другой вопрос, что мир этот окажется очень хрупким); Клитеместра в "Орестее", по-видимому, боялась заслуженной ею кары за убийство мужа. Но нагляднее всего назидательность мифа проступает в "Герионеиде". Хотя герой ее - трехтелый великан - и происходит от божественных родителей, это не дает ему права претендовать на бессмертие и приобщение к олимпийцам. Поэтому не напрасно мать молит его отказаться от рокового единоборства с Гераклом, в котором Гериона неизбежно постигнет гибель за явное превышение меры, доступной смертному. Конечно, в наиболее полной форме и назидательная и общественная функция мифа в хоровой лирике проявится в V в. в творчестве Пиндара и Вакхилида, которое требует особого разговора. В нашем собрании можно назвать несколько фрагментов, предположительно относимых к VI-V вв.; авторами их называют подчас Алкмана, Софокла и Еврипида. Атрибуция эта маловероятна. Но гимн Мойрам (разд. III, Гимны богам, фр. 6) видит в богинях подателей Благозаконности и Справедливости - основных столпов здоровой государственности, а в хоровом отрывке из дифирамба (разд. III, Из других хоровых жанров, фр. 1) ставится вопрос о происхождении рода человеческого, что сближает его с философским эпосом V в., для которого познавательное все еще неразрывно связано с образно-мифологическим.
Что касается гимнической продукции IV-III вв., то Филодаму нельзя отказать ни в искреннем чувстве, ни даже в некоторой вакхической одержимости, вполне согласующейся с характером адресата - бога Диониса; в пеане Исилла миф отчасти увязывается с военно-политической обстановкой в Пелопоннесе в конце III в. Чаще же мы имеем дело - и у Исилла, и у других авторов, в том числе и анонимных, - с культовой легендой и призывами к тому или иному божеству, ничего принципиально нового в трактовку мифа не вносящими.
Заметное место для мифологической парадигмы находится в сольной мелике. Алкей напоминает своему другу о бренности земного и неизбежности смерти: в качестве примера приводится судьба Сисифа, который дважды обманул смерть, но в конце концов все равно оказался в царстве Аида (фр. 48). Обратный пример - судьба Тифона, для которого его возлюбленная Эос выпросила у Зевса бессмертие, позабыв прибавить просьбу о сохранении ему вечной юности. Теперь Сапфо, думая о неизбежной старости, не хочет для себя повторения участи Тифона, а предпочитает пользоваться жизнью и любоваться лучами солнца, пока это возможно (фр. 71).
Оба эти примера показывают, помимо всего прочего, что мифологические имена служили своеобразным коммуникативным кодом, объединявшим поэта с его аудиторией: ни Алкею, ни Сапфо не надо излагать в подробностях историю Сисифа или Тифона. Достаточно назвать имя, чтобы вызвать у слушателей необходимые ассоциации.
Но, конечно, больше всего переживают эолийские поэты долю участников Троянской войны.
Во-первых, это самое близкое к ним хронологически поколение мифических героев, замыкающее все героические генеалогии. Во-вторых, Лесбос ближе всего к Трое и территориально. Здесь, согласно "Одиссее" (III, 165-169), задержались на обратном пути корабли Нестора и Менелая, дожидаясь благоприятного знамения для дальнейшего путешествия. По другому сообщению - на этот раз самой Сапфо, - ахейские вожди выбрали Лесбос как промежуточную остановку по дороге из-под Трои, чтобы заручиться поддержкой особо почитаемой на острове триады богов (фр. 11), к которым кроме Зевса и Геры принадлежал еще Дионис (об их священном участке на острове упоминает Алкей, фр. 40). Как по-человечески близко воспринимали на Лесбосе судьбу троянских героев, видно из папирусного отрывка поэмы Сапфо, описывающей свадебный поезд Гектора и Андромахи (фр. 86). Если заменить мифические имена на имена современников Сапфо, то мы почувствуем себя среди жителей Лесбоса, принимающих живейшее участие в брачной церемонии, сопутствующей обручению молодого человека из местной знати с невестой, привезенной далеко из-за моря. Но чаще всего у обоих эолийских поэтов встретится, конечно, имя Елены - главной виновницы Троянской войны, причем отношение к ней у Сапфо и Алкея прямо противоположно.