– Если вы хотите ее разбудить, то не нужно шептать, – советует Эндрю.
– Ты бы за дорогой так следил! – ощетиниваюсь я.
Тоже мне умник!
Он хмыкает, выходит из машины и открывает заднюю дверцу с моей стороны. Я выбираюсь наружу, потом наклоняюсь, заглядывая в салон.
– Кейт! – говорю громко. – Проснись, мы дома!
Эндрю подсовывается сбоку, желая помочь.
– Сам справлюсь, – говорю ему.
Кейт хмурит брови, приходя в себя, и сонно оглядывается.
– А?..
Я протягиваю ей руку, она берется за нее, и я тащу ее на себя, но неповоротливая тушка соскальзывает с сиденья на пол машины.
– Ой…
Я хмыкаю, тянусь к ней, безнадежно запутавшейся в собственных руках и ногах.
– Что, красное платьице слишком скользкое, деточка? – ехидно спрашиваю.
Эндрю закатывает глаза.
– Адский ад! – бормочет он себе под нос.
Я покрепче беру Кейт за руку, рывком вытаскиваю из машины и тут же обхватываю рукой. Мы медленно поднимаемся по шести ступенькам, ведущим к террасе.
– Теперь по лестнице, – командую.
Она, вместо того чтобы послушаться, оседает на нижнюю ступеньку:
– Я просто вот тут посплю…
– Кейт! – гаркаю своим специальным командным голосом. – Сосредоточься, пожалуйста, и давай поднимемся по лестнице!
Она так и норовит снова усесться, и я кошусь бешеным глазом на Эндрю, который потешается, прислонившись к машине и наблюдая за этим спектаклем.
– Заткнись! – шиплю ему.
Он улыбается, подмигивает мне и закуривает сигарету.
Вот в чем заключается неудобство, когда семь лет ездишь с одним водителем: он непозволительно расслабляется.
– Кейт! – гаркаю я в сердцах. – Поднимись по лестнице – и тогда сможешь лечь спать!
– М-м-м. – Она, улыбаясь с закрытыми глазами, преодолевает одну ступеньку.
– Вот умница…
Еще две ступеньки.
– Хорошая девочка!
– Буду спать здесь…
Я тащу ее на себе, мы наконец добираемся до входной двери, и я нажимаю кнопку звонка.
Кейт прислоняется ко мне, снова задремывая; крепко обнимаю ее, чтобы не упала.
Две таблетки – и такая реакция… Думать не хочу, что случилось бы, попробуй она по-настоящему серьезный дурман!
Снова звоню в дверь… нет ответа.
– Кейт, дома кто-нибудь есть?
– Есть. – Она глупо улыбается мне. – Мы!
– Я имею в виду твоих соседей по квартире.
Она пожимает плечами и льнет ко мне.
– Где твои ключи? – спрашиваю я.
Еще одно пожатие плечами.
– Да едрить же твою через колено! – Роюсь в ее сумке и достаю ключи. – Какой ключ?
– Кра-асненький…
Беру красный ключ и отпираю дверь.
– Привет! – громко говорю в коридор.
Нет ответа.
Оглядываюсь на машину, Эндрю пожимает плечами.
– Вот и твоя кроватка, – говорю я, завожу Кейт внутрь и закрываю за нами дверь.
Ну, раз с входной дверью квартиры мы разобрались, спрашиваю:
– Где твоя спальня?
Она тычет пальцем в крутую узкую лестницу, и я задираю голову, оценивая высоту. Вот черт!
– Ну конечно, разве могло быть иначе! – вздыхаю я.
На минуту задумываюсь. Что мне теперь делать? Не могу же я просто оставить ее здесь.
– Ладно. – Нагибаюсь и перебрасываю ее через плечо.
– Ой… не надо, – невнятно бубнит она. – Поставь меня!
– Замолкни, – шлепаю ее по заднице. Одна ступенька, другая…
Преодолеваю еще пару ступенек, и у меня начинают гореть мышцы. Тяжело дышу.
Пошатываюсь, едва не заваливаясь назад.
Не уронить бы ее.
Почему с этой чертовой бабой все так сложно?
Скрежеща зубами, продолжаю подниматься по лестнице, стараясь идти как можно быстрее.
– Поставь меня, – ноет она, и я снова даю ей шлепка.
– А ну, веди себя хорошо! Сломанная спина – последнее, что мне сегодня нужно.
Мы добираемся до верхней площадки, я снова ставлю ее на ноги, хватаюсь за грудь и жадно вдыхаю ртом воздух. Вот адище!
Нелегкая работенка.
Кейт еле держится на ногах, я хватаю ее за руку и волоку в спальню.
Подвожу к кровати, отдергиваю одеяло и укладываю. Снимаю с нее одну кроссовку, и она вяло брыкается, – видимо, в знак протеста.
– Знаешь… – развязываю шнурки второй кроссовки, – многие женщины были бы готовы жизнь отдать, лишь бы я снял с них обувь в постели.
– От… чайные. – Она с трудом ворочает языком.
– И никакие не отчаянные.
Сняв вторую кроссовку, невольно улыбаюсь. На Кейт светло-розовые носки, я укладываю ее ноги под одеяло и подтыкаю поуютнее со всех сторон.
Она сонно улыбается мне и протягивает руку.
Я беру ее ладонь в свою и сажусь рядом на кровать; веки у нее отяжелели, ей едва удается держать глаза открытыми. Я убираю волосы с ее лба. Смотрю на нее.